- Ага Башир! Выведи всех на улицу. Свидетелей мы будем вызывать по одному. - А сам предложил господам сесть.
Махмуд-ага и Сеид Азим сели на стулья. После того как Ага Башир выдворил из приемной галдящих, они увидели в углу комнаты маленькую, плачущую над трупом девочку с непокрытой головой и босыми ногами. Рядом с девочкой стояла завернутая с ног до головы в чадру женщина. По-видимому, это была Гюллюбеим. Девочка всхлипывала в изнеможении, из ее красных воспаленных глаз уже не текли слезы, она сидела на голом полу, обхватив колени и опустив на них подбородок. Все взоры были обращены к этому беззащитному существу. Повинуясь безотчетному велению, поэт поднялся и направился к Назпери. Он наклонился и несколько раз провел ладонью по ее голове, приглаживая растрепавшиеся волосы:
- Дочка, пойдем со мной! - Он помог Назпери подняться и подвел ее к столу, за которым сидели Махмуд-ага и Керим-бек. Назпери слегка упиралась, но, узнав поэта, повиновалась ему.
- Не бойся, дочка, не бойся... Самое страшное осталось позади... Скажи лучше нам, что там случилось? Ты все время была там с отцом?
Девочка горестно всхлипнула, посмотрела на Махмуда-агу и Керим-бека, потом перевела взгляд на Сеида Азима. И, уже не спуская с него глаз и не отпуская его руку, будто он мог оградить ее ото всех бед, начала отрывисто рассказывать:
- Мой отец, как всегда по утрам, привез воду... Собрались женщины... Нарындж, дочка Моллы Курбангулу - она глубоко вздохнула, - не давала воду нашей учительнице, - девочка кивнула в сторону Гюллюбеим, - а потом, потом женщины вместе с Нарындж начали бить ведрами учительницу... Мой папа встал перед нашей учительницей, чтобы ее не били... И все ведра ударили моего папу...
Девочка зарыдала.
- Не плачь, дочка, не плачь...
Махмуд-ага обратился к Гюллюбеим:
- Сестра, ребенок говорит правду?
Гюллюбеим кивнула утвердительно закутанной головой.
После этого вопроса урядник Керим-бек, вмешавшись в разговор, сам допросил Гюллюбеим и Назпери.
Высокий, широкоплечий, пропорционально скроенный, Керим-бек производил устрашающее впечатление. Он слегка прихрамывал - след борьбы с разбойниками, грабившими людей на дорогах. Белое лицо обрамляла курчавая седеющая борода, круглые, навыкате глаза становились страшными, когда их владельца охватывал гнев. Вот и сейчас глаза Керим-бека метали громы и молнии, когда он расспрашивал о случившемся Назпери и Гюллюбеим. Потом он приступил к допросу свидетелей...
Когда все было закончено и дело прояснилось, Сеид Азим обратился к Гюллюбеим: