Напоминая себе, что старшая дама просто старается вести себя как мать, Рэчел вздохнула, взяла цветок, упавший из рук Эдны, и положила его в корзину.
– Я не думаю, что брат Симпкинс согласится с вами. Он посылал мне осуждающие взгляды всякий раз, когда смотрел в мою сторону.
– Уф! – Эдна повернулась спиной к своему занятию. – Иногда до мужчин так медленно все доходит. Бывают времена, когда мне требуются недели, чтобы заставить Карсона видеть вещи в их реальном смысле.
Маленькая женщина, специалист по управлению мужем, в два раза превосходящим ее в размерах, срезала еще один цветок и передала его Рэчел.
– А теперь, возвращаюсь к предмету нашего разговора. В следующий раз, когда ты встретишь мистера Беста, я хочу, чтобы ты извинилась перед ним так вежливо, как только можешь. Польсти его самолюбию. Они все это любят.
– Но, Эдна, я даже не знаю, что я…
– Боже, спаси нас! – слова вырвались у Эдны, когда она указала на улицу. – Этот твой муж направляется сюда.
Спускаясь по ступенькам отеля, Джейк увидел соблазнительно прекрасную Рэчел, и все мысли о грубых посягательствах Голди вылетели из головы. Одетая в легкое розовое платье, обнимавшее каждый изгиб ее тела, Рэчел стояла возле клумбы с цветами и держала в руках целую корзину гладиолусов. Не могло быть более трогательной картины по эту сторону рая. Он сорвал шляпу с головы и пошел к ней. С каждым шагом сердце начинало биться о ребра все сильней и сильней, выстукивая ритм виршей старика Вильяма.
Нет сил! В погоне я изнемогаю.
Чем больше просьб, тем меньше достигаю.
О, счастье ей, – где б ни была она.
– Что прелесть звезд глазам ее дана![2]
Он сделает. Он должен. Он постарается не замечать назойливое присутствие этого недостроенного дома для нее. Джейк зашагал по улице в сторону Рэчел… и Эдны Гриллз, указывавшей на него пальцем. Ее лицо исказилось, будто она только что понюхала сгоревшее яйцо.
Глаза Рэчел расширились, когда она его увидела, и Джейк был уверен, что увидел в них искру радости. Но краска немедленно сошла с ее лица.
Ее внутренняя реакция прибавила ему уверенности. Ее это волнует.
Потом болезненно знакомый голос окликнул его сзади:
– Джейк, Джейк, лапочка!
Ему захотелось спрятаться в густой листве дерева, исчезнуть куда-нибудь. Он вздохнул и повернулся. Осветленные волосы Голди и ярко-оранжевое платье смотрелись еще хуже при дневном свете.
– Ау, Джейк, лапонька, – она вышла на веранду отеля вихляющей походкой. – Просто хотела пригласить тебя зайти снова… в любое время.
Он безмолвно наблюдал, как она исчезает в дверях салуна. Его руки сжались, готовые оторвать ее толстую шею, но он понимал, что это только ухудшит дело. С пересохшим ртом он повернулся и поплелся в сторону наполненных ужасом глаз своей жены.