– Во сколько его видели в последний раз?
– Около половины шестого. Он пробыл в магазине несколько минут и ушел.
– К тому времени уже стемнело, – заметила я.
– Да. – Трент смотрел, как вертолет, все уменьшаясь, точно белая стрекоза, глухо стрекотал среди облаков. – А приблизительно в половине девятого патрульный офицер, осматривая дворы зданий на Паттерсон-авеню, наткнулся на мальчишку, которого прислонили к мусорному контейнеру.
– У вас есть фотографии?
– Нет, мэм. Когда офицер понял, что мальчик еще жив, первой необходимостью было оказание срочной помощи. Снимков у нас нет. Но у меня есть подробное описание, составленное со слов того офицера. Мальчик сидел прислоненный к контейнеру с прямыми вытянутыми вперед ногами, опущенными вниз руками, наклонив голову вперед, абсолютно голый. Его одежда лежала возле него на тротуаре вместе с сумкой, в которой были грибная подливка и батончик «сникерса». По нашим предположениям, он мог находиться там от нескольких минут до получаса, при температуре минус два.
Рядом с нами остановилась машина «скорой помощи». Хлопнув дверями, санитары со стуком поставили носилки на землю и покатили какого-то старика через самооткрывающиеся стеклянные двери. Мы молча пошли вслед за ними по ярко освещенному коридору, в котором стоял запах антисептика. Мимо нас сновали медицинский персонал и пациенты, удрученные тем, что им было суждено сюда попасть. Пока мы поднимались в лифте на третий этаж, я поинтересовалась насчет улик.
– Что с его одеждой? Пулю извлекли? – спросила я Трента, когда двери лифта уже открылись.
– Его одежда у меня в машине, и я собираюсь отвезти ее сегодня днем в лабораторию. Пуля еще у него в голове. До нее пока не добрались. Я очень надеюсь, что они хорошо обработали раны.
Детская реанимация находилась в конце начищенного коридора. Окошки двойных деревянных дверей были закрыты цветной бумагой с картинками. Внутри небесно-голубые стены украшала радуга и над гидравлическими кроватями в восьми палатах, расположенных полукругом перед постом, где дежурят медсестры, висели игрушечные звери. Перед мониторами сидели три молодые женщины. Одна из них что-то набирала на клавиатуре, другая разговаривала по телефону Стройная брюнетка в красной вельветовой куртке и свитере с высоким горлом представилась нам старшей медсестрой, когда Трент объяснил ей, зачем мы пришли.
– Врача еще нет, – словно извиняясь, сказала она.
– Нам нужно только взглянуть на раны Эдди. Мы недолго, – ответил Трент – Его семья все еще здесь?
– Они были с ним и всю ночь.
Мы последовали за ней через мягко освещенное помещение мимо каталок и зеленых кислородных баллонов, которые бы не стояли возле комнат маленьких детей, если бы мир был таким, каким он должен быть. Дойдя до палаты, где лежал Эдди, медсестра вошла внутрь, почти полностью закрыв за собой дверь.