– Всего на несколько минут, – услышала я, как она говорила Хитам. – Только для осмотра.
– А это еще что за врач? – спросил отец неуверенным голосом.
– Это хороший специалист по травмам. Она вроде полицейского врача. – Медсестра предусмотрительно не назвала меня суд мед экспертом и, тем более, коронером.
– А, это для улик, – после некоторой паузы тихо сказал отец.
– Да-да. Может, хотите кофе? Или что-нибудь перекусить?
Из палаты появились родители Эдди Хита. Оба были весьма полными, в мятой после сна одежде. В их глазах я увидела такое отчаяние, которое разве что сравнимо с отчаянием людей, которым вдруг сказали, что сейчас вот-вот настанет конец света. И когда они посмотрели на нас полным боли взглядом, мне страшно захотелось сказать что-нибудь такое, от чего бы им хоть немного стало легче. Успокоительные слова так и застряли у меня в горле, пока супруги проходили мимо.
Эдди Хит лежал на кровати неподвижно, с перевязанной головой, капельницей и вентилятором, обеспечивавшим подачу воздуха в легкие. Его лицо было молочно-белым, лишенным даже намека на юношеский пушок, в приглушенном свете тонкая пленочка его век казалась сизовато-голубой. Он еще не вышел из того подросткового возраста, когда мальчикам свойственны пухлые губы, нежность черт и ангельский голос. У него были тонкие руки, и под простыней вырисовывались контуры хрупкого тела. Только непропорционально большие кисти рук, изрисованные сосудами, свидетельствовали о его принадлежности мужскому полу. Он не выглядел на тринадцать лет.
– Ей необходимо осмотреть плечо и ногу, – тихо сказал Трент медсестре.
Она достала два комплекта перчаток – один для себя, другой для меня, – и мы их надели. Мальчик лежал голый под простыней, в складках кожи и под ногтями осталась грязь. Пациенты, состояние которых нестабильно, не могут быть тщательно вымыты.
Трент напрягся, когда сестра начала разбинтовывать раны.
– Господи, – еле слышно вырвалось у него. – Сейчас они кажутся еще страшнее, чем вчера вечером. О Боже. – Покачав головой, он отступил на шаг назад.
Если бы мне кто-то сказал, что на мальчика напала акула, мне показалось бы это весьма правдоподобным, но ровные края ран свидетельствовали о том, что они были нанесены каким-то инструментом типа ножа или бритвы. Куски кожи размером с заплату на локоть были вырезаны с правого плеча и внутренней части правой ноги в области паха. Я раскрыла свой медицинский чемоданчик и, достав линейку, измерила раны, не дотрагиваясь до них, а затем сфотографировала.
– Посмотрите на эти порезы по краям, – показал Трент. – Это о них я вам говорил. Он будто вырезал на коже какую-то фигуру, а потом ее отрезал.