– Почему вы мне все это говорите? – спросила я.
– Потому что на этом этапе вашей жизни вам необходимо это знать. У вас, как я уже говорил, неприятности. И гордость не позволяет вам признаться в этом.
Я молчала, в голове возникали противоречивые мысли.
– Я помогу вам, если вы позволите.
Если он говорил правду, то и я должна отплатить ему тем же. Я бросила взгляд на его открытую дверь и подумала, как просто было бы сюда проникнуть кому-нибудь. Я представила, как несложно будет его кому-то подстеречь, когда он, прихрамывая, пойдет к своей машине.
– Если подобные обвинения будут продолжать появляться в газетах, например, вам надлежит разработать стратегию, и не одну...
Я прервала его.
– Мистер Грумэн, когда вы в последний раз видели Ронни Джо Уоддела?
Задумавшись, он посмотрел наверх.
– В последний раз я был в непосредственной близости от него по крайней мере год назад. Обычно большинство наших бесед проходило по телефону. Я бы оставался с ним до самого конца, если бы он позволил, как я уже рассказывал.
– Значит, вы и не видели его, и не говорили с ним, когда его предположительно перевели на Спринг-стрит незадолго до казни.
– Предположительно? Какое любопытное слово вы использовали, доктор Скарпетта.
– Мы не можем доказать, что тринадцатого декабря казнили именно Уоддела.
– Вы, конечно, шутите.
На его лице появилось неподдельное изумление. Я объяснила ему все, что произошло, включая тот факт, что Дженнифер Дейтон была убита и что на стуле из столовой в ее доме был обнаружен отпечаток пальца Уоддела. Я рассказала ему об Эдди Хите и Сьюзан Стори и о том, что кто-то проникал в АСИОП. Когда я закончила, Грумэн продолжал неподвижно сидеть, пристально глядя на меня.
– Боже мой, – пробормотал он.
– Ваше письмо Дженнифер не было обнаружено, – продолжала я. – Полиции не удалось найти ни его, ни оригинал факса, адресованного вам. Возможно, кто-то это взял. Возможно, убийца сжег их в ее камине в тот вечер, когда она умерла. А может быть, она и сама избавилась от них, потому что боялась. Я думаю, что ее убили из-за того, что она что-то знала.
– И, видимо, поэтому убили и Сьюзан Стори? Потому что она что-то знала?
– Вполне возможно, – ответила я. – Я хочу сказать, что уже два человека, связанные каким-то образом с Ронни Уодделом, убиты. Если речь идет о тех, кто мог много знать об Уодделе, то вы будете далеко не последним в списке таких людей.
– Так вы считаете, что я на очереди, – сказал он с кривой усмешкой. – Знаете, наверное, самая моя большая обида на Всевышнего заключается в том, что в промежутке между жизнью и смертью слишком часто включается хронометр. Считайте, что вы меня предупредили, доктор Скарпетта. Однако я не настолько глуп, чтобы рассчитывать на то, что смогу успешно скрыться от того, кто намерен меня пристрелить.