Сбытов вошел в свой кабинет стремительно, выслушал короткие доклады Лякишева о текущих делах, и тут же они, посовещавшись, приняли решения более объемные – сразу бросить на уничтожение прорвавшихся в направлении Москвы фашистских колонн всю авиацию округа. Штабам авиачастей тотчас же были отданы приказы…
Приказы не только отдаются, но, случается, и отменяются…
На подмосковные аэродромы было кем-то[7] отдано распоряжение считать приказы командующего ВВС Московского военного округа недействительными, а сам командующий, уже чьими-то хлопотами заподозренный во враждебной деятельности, был в экстренном порядке вызван на Лубянку к начальнику Особого отдела Красной Армии Абакумову.
Войдя к Абакумову, полковник Сбытов увидел кроме сидевшего за массивным столом хозяина кабинета еще и прохаживавшегося по ковру Меркулова – заместителя наркома внутренних дел страны. Генералы были какими-то «новенькими» – в наглаженной форме, сверкавших хромовых сапогах; лица их гладко выбриты, не уставшие. В углу кабинета, за отдельным столом, сидел молодой полковник, перед которым лежала стопка чистой бумаги. Понял по напряженным взглядам и какой-то зловещей тишине – его ждали. Сердце заныло от предчувствия недоброго.
– Мы должны допросить вас, полковник, – безо всяких предисловий начал Абакумов, строго глядя на Сбытова.
– Готов отвечать на ваши вопросы.
– Садитесь.
– Благодарю. – Сбытов сел.
– Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немцы?
– Наша воздушная разведка не только обнаружила, – стал отвечать Сбытов, – но и несколько раз подтвердила, что к Москве приближаются фашистские танки и мотопехота.
– Предъявите фотоснимки разведчиков.
– Это были истребители, они без фотоаппаратов. Да фотоаппараты и не нужны. Самолеты опускались до двухсот – трехсот метров над дорогой, и летчики все отлично видели. Им нельзя не доверять.
– А если они провокаторы?
– На каком основании такие предположения?
– Здесь мы задаем вопросы, а вы отвечайте. Может, летчики ошиблись?
– Нет…
– Почему вы так уверены?
– Я знаю своих людей.
– И лейтенанта Рублева знаете?
– Нет, но помню, что его представили к званию Героя Советского Союза. Он таранным ударом своего истребителя сбил «юнкерса».
– Это бабушкины сказки! Как он к вам попал?
– Надо запросить наш отдел кадров.
– Вот видите: людей не знаете, а доверяете им. По нашим сведениям, ваш доклад Телегину ложный.
– Я готов отвечать за свой доклад! Я верю своим летчикам!
…Допрос повергал Сбытова в исступление. Он никак не мог понять, почему его понуждают усомниться в донесениях воздушных разведчиков? Даже рождалась страшная мысль – не враги ли эти допрашивающие его люди, не стал ли он какой-то помехой для них? Но тут же отвергал догадку как нелепость, будучи убежденным, что, окажись фашисты в Москве, они начнут вешать энкавэдэшников первыми… Но причем здесь лейтенант Рублев, на которого он подписывал наградной лист?