— Эти каналы протянулись миль на двадцать, а то и все тридцать, — размышлял фермер вслух. Джиллиан нарадоваться не могла на доверительные, подкупающие интонации хрипловатого прокуренного голоса. — Здешние ребята ими пользовались, — ну, до того, как речку плотиной перегородили.
Надо будет и плотину поснимать тоже, подумала Джиллиан по пути к следующему «месту назначения». Может быть, удастся связать это грандиозное сооружение, с одной стороны, с затоплением древней деревни зуни, а с другой стороны — с благоденствием нынешних фермеров, — потомков Древнего Народа. Любопытный получится визуальный ряд, — смена поколений, смена традиций, прошлое перетекает в будущее…
Может быть, в архивах бюро ирригации удастся отыскать рабочие видеозаписи постройки плотины… Наверняка ей, как документалистке, там окажут всяческое содействие.
Или же…
Или же поступить иначе? Попросить Катберта устроить ей индивидуальную «экскурсию» по плотине? Что за блестящая возможность понаблюдать за Катбертом в процессе работы… Это поможет ей лучше понять сей великий проект, — проект, которым инженер Катберт Далтон одержим в той же мере, как Джиллиан — своим фильмом. Да, сегодня же вечером она переговорит с Катбертом насчет съемок плотины, — подумала молодая женщина, чувствуя, как сердце ее замирает от предвкушения.
Насчет съемок плотины… Ну, и о многом другом тоже.
Потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы выбросить из головы это «многое другое» и приготовиться к вечернему интервью. По счастью, Кэролайн Кулидж, — удалившаяся на покой школьная учительница, — вовсе не нуждалась в подсказках, чтобы завести разговор о легендарной Плакальщице. Старушка-визионер закрыла глаза, мысленно перенесясь из комнаты, заставленной всяческими безделушками и фотографиями, не считая прожекторов, кинокамер и оборудования звукозаписи, в некий мистический мир, созданный ее же воображением.
— Я часто ее слышу, — размеренным речитативом заговорила она. — Всякий раз, когда ветер дует с севера, плачет она об утраченном возлюбленном. Одни говорят, будто то была девушка из племени шайенов, похищенная откуда-то с востока. Однако и слова, и напев плача — это все от навахо.
Кэролайн Кулидж возвысила голос.
— Ай-и-и-и-и-и! У-у-у-ай-и-и-и!
Да, именно так звучал стон ветра, слитый с рыданиями отчаявшейся, исстрадавшейся женщины. Джиллиан оставалось только жарко молиться про себя, чтобы Кларенс не позабыл включить магнитофон. Какая запись, нет, какая запись!
— Я слыхала ее спустя неделю после того, как муж мой умер от язвы желудка, — горестно проговорила Кэролайн, словно событие давнего прошлого произошло не далее как вчера. — Она оплакивала его вместе со мною, она рыдала над моей утратой.