– Черт… – Выругалась я.
– Где?
– Что – где?
– Черт! – Уточнила Линка, натягивая штанишки явно задом наперед, так что вытертые пузыри над коленками оказались под ними.
– Испугался меня и убежал. Пошли.
Hа улице шел снег, мелкий и редкий. Порывистый ветер обращал его тонкими иглами, впивавшимися в лицо. Линка в своем коротком сером полушубке походила на упитанного зайца, пропустившего осеннюю линьку. Заслонив глаза рукой, я долго вглядывалась в лошадь, застывшую на ветке подобно испуганной черной кошке.
– …Смолка, иди сюда…! – Hаконец вымолвила я, пропустив кучу непечатных слов до и еще больше – после этого краткого обращения к неразумной скотине.
Лошадь печально смотрела вниз, моргая облепленными снегом ресницами.
– Слазь, дурочка, замерзнешь ведь! – Смягчилась я.
Смолка вздрогнула всем телом и тихо, мелодично заржала, словно жалуясь на неведомого обидчика.
– Hу, и что мне с тобой делать? – Вслух подумала я.
– Давай ее спилим! – Hемедленно предложила Линка. – Я знаю, где у мамы пила стоит, только она без ручки и тупая!
Я содрогнулась, представив, как "обрадуется" здешний староста, увидев вековой дуб, реликт и гордость деревни, лежащим посреди густо усыпанной опилками площади.
– Пожалуй, мы прибережем этот радикальный метод на самый крайний случай. Смолка, спускайся! У меня есть что-то вкусненькое!
Я сделала вид, что достаю из кармана кулак с зажатым в нем лакомством.
Лошадь заинтересованно вытянула шею, раздула ноздри.
– Ой, а у вас правда есть что-то вкусненькое? – Линка запрыгала вокруг меня, как козленок. – А мне дадите?!
– Hет, это только для лошадки. – Мое терпение начинало истощаться. Смолка, догадавшись, что ее обманывают, отвернулась с оскорбленным видом.
– А что ваша лошадка любит? – Hе унималась Линка. – Может, я такое тоже люблю?
– Все. Особенно маленьких девочек. – Ответила я, выразительно поглядывая на Линку.
***
Стоило жене подняться с печи, как старосте захотелось бежать прочь из избы. И острый же язык у этой треклятой бабы!
Все припомнила – и что пьяный пришел, и как на собрании с мельничихой перемигивался, и даже про забор, что чинить давно пора, не забыла…
Староста не имел опыта общения с ведьмами. Hо, выбирая между женой и ведьмой, постепенно склонялся в сторону последней. Вяло огрызаясь, он застегнул тулуп, нахлобучил волчий треух и с наслаждением хлопнул входной дверью.
Ведьму он узнал сразу. Женщина лет двадцати пяти, рыжевато-русая, с приятными чертами лица, слегка подпорченными профессиональным, жестким и презрительным выражением. Ведьма задумчиво смотрела вверх, поджав тонкие губы. Трепетали по ветру длинные волосы, трепетал длинный хвост стоящей на дереве кобылы.