Соблазнитель (Ненацкий) - страница 193

Теоретически, в литературе, можно сделать предположение, что кто-то любит другое человеческое существо «идеальной», сверхчувственной любовью и он счастлив. Но в жизни, господа, в настоящей жизни такая ситуация всегда рождает драму несвершившейся, во всех отношениях трагической любви. Дело в том, что мы не в состоянии «покорить» кого-то лишь духовно, войти в контакт с его «душой» без помощи органов чувств и тела. Даже Христос, когда хотел одарить людей любовью и предлагал соединиться с ними в духовное пиршество любви, отдавал людям свою кровь и тело, говоря: «Ешьте и пейте, вот моя кровь и мое тело». Ибо он сознавал, что с человеческой душой можно вступить в контакт только через тело, через чувство аппетита и голода. Даже он знал, что человек – существо социально-биологическое.

Однако многие писатели упрямо хотят жить в мире прежних иллюзий. Не является ли такой иллюзией мнение многих писателей, что читатели глупее их?

Искусство обольщения и осчастливливания женщин относится – как я уже говорил – к изящным искусствам. Для меня самое прекрасное зрелище и наиболее интересное чтение – это как мужчина топчется вокруг девушки, заглядывает ей в глазки, играет ей на гитаре или поет, декламирует стихи до тех пор, пока мрачное или величественное лицо женщины не оживляется, и на нем не появляется улыбка.

Искусство обольщения и осчастливливания женщин относится к изящным искусствам. Но морочить головы женщинам, другими словами, обманывать их – это искусство грязное. Хотя бывает и такое.

Достойным делом для мужчины является кружить голову женщине. Зато безнравственно морочить голову представительницам прекрасного пола. Это я называю баламутством.

К самым большим современным баламутам относится, как мне кажется, французский писатель Ромен Гари, ведущий деятель феминистического движения Франции, автор многих романов, а среди них книги о женщинах «La nuit sera calme»[100].

Некоторые книги Ромена Гари переведены на польский язык, а его «Женщины моей жизни» некритически перепечатали почти все наши литературные и иллюстрированные журналы. Дело в том, что этот писатель считается большим знатоком женщин.

Я дам вам образец не только его знаний о женщинах вообще, но и о женщинах его жизни. К примеру, о его первой женщине, венгерке, Илоне Гешмай, о которой он написал так:

«Ее звали Илона Гешмай. Она жила в Будапеште, на улице Аулик, 31. Илона была очень красивой, интеллигентной, я ее любил. Она приехала на Лазурный Берег и остановилась у нас, в Мермоне, а моя мать не возражала против нашей связи. Илона была единственной женщиной, которая могла одеваться с головы до ног в серое, избегая монотонности из-за глаз, цвета шерсти персидских кошек. Я никогда с тех пор не видел таких глаз. Но знаешь, все зависит от того, как смотреть… Она была очень хрупкой и болезненной. Иногда неделями лежала в постели, а если ее состояние не улучшалось, ехала в Швейцарию лечиться. Я думал, что не смогу жить без нее. Оказывается, мог. И это ужасно. Как я писал в „Обещании утра“, Илона уехала в Венгрию накануне войны, чтобы поговорить с родителями относительно нашей женитьбы, хотя я не думаю, что она и в самом деле вышла бы за меня замуж. Слишком уж она была славной и кроткой, а поскольку знала… я уверен, что она знала и скрывала от меня… Во время войны я делал все, чтобы как-то установить с ней контакт. „Красный крест“, посольства – ничего не вышло. Воспоминание о серых глазах и иногда чувство, что я изменяю ей с другими. Это наверняка была та женщина, которую я больше всего в жизни любил и которая должна была жить со мной до конца, по крайней мере, до конца моих дней. Жизнь любит стирать все из памяти, но у меня не получилось. Я все это нес в себе многие годы, вместе с ее фотографией, которую у меня украли во время войны. А потом словно гром с ясного неба. Двадцать четыре года спустя. Я работал генеральным консулом в Лос-Анджелесе, мне уже было 46 лет, и вдруг открытка от Илоны. Несколько слов. Нет, мне тогда было 47 лет. Она писала: „Дорогой Ромен, я ушла в монастырь в 1945 году, после моего отъезда из Венгрии. Я – монашка в одном из монастырей в Бельгии. Спасибо, что ты вспомнил обо мне в „Обещании утра“. Будь счастлив“. Земля ушла у меня из-под ног. На обороте был адрес монастыря в Бельгии, недалеко от Антверпена. Я отсылаю телеграмму, пишу, ничего. Молчание. Потом получаю вторую открытку. Те же слова, что и в первой. Я было подумал, что Илона написала две открытки, одну за другой, что она не получила моего письма. Обет, религия, сам не знаю. Тогда я пишу Риалану, который был нашим генеральным консулом в Антверпене. Я попросил его узнать, сходить в монастырь, поговорить с ними, объяснить. Он туда идет и присылает ответ. Узнаю, что Илона находится не в монастыре, а в психиатрической клинике и что она больна шизофренией уже двадцать пять лет, абсолютно безнадежный случай.