Подойдя к хижине Дрейков, Стивен увидел длинный ряд почти просохшего на веревке белья. Среди прочих вещей ему в глаза бросился тот самый фартук, которым Мэган тушила утром злосчастное полено. Даже золотые руки Мэган вряд ли сумели бы зашить громадные прожженные на ткани дырки.
Фартук напомнил Стивену об утреннем происшествии и о том, как разозлилась Мэган.
А потому через порог хижины он ступал с опаской. Что, если Мэган просто-напросто вышвырнет его вон? К вящему удивлению Стивена, при виде его Мэган сначала застыла как вкопанная. А потом расцвела счастливой улыбкой.
Такой встречи Стивен ожидал меньше всего. Перебрав возможные причины столь нежданного гостеприимства, он остановился на самой очевидной. Наверняка сердце Мэган смягчила добытая им индейка.
– Вот, принес на ужин, – непонятно зачем сообщил он, протягивая тушку хозяйке.
Мэган тушку взяла, но продолжала завороженно разглядывать Стивена, точно перед ней стоял не человек, а привидение. Сияющий взгляд громадных серых глаз пронизывал его насквозь и вызывал уже знакомое мучительное напряжение в паху. Стивен поспешно отвернулся и выскочил за дверь, чтобы, не дай бог, не опозорить ни себя, ни Мэган.
Во дворе он тут же направился к поленнице. Учеба учебой, но пора применить полученные знания на практике.
Он получил огромное удовольствие – с немалой примесью злорадства, – разделываясь с тем самым норовистым вязом, из-за которого так низко пал в глазах Мэган и Джоша. Жаль, герцог Уэстли не видит, думал Стивен, яростно орудуя топором. Все учить пытался! Его, Арлингтона! А сам-то наверняка понятия не имеет, с какой стороны к топору подступиться.
Но в своей оценке герцог, как ни обидно, был абсолютно прав. Кроме Уэстли, со Стивеном никто не смел разговаривать в таком презрительном тоне. Даже отец ни разу не решился на подобную откровенность. Но во взгляде отца Стивен не раз замечал укоризну. Уэстли, известный своей зачастую шокирующей прямотой, всего лишь облек в слова все те чувства, которые отец испытывал к старшему сыну.
Теперь Стивен вынужден был признать хотя бы в душе, что заслужил нелицеприятную оценку отца и герцога.
А ведь раньше отец казался ему старомодным, лишенным блеска провинциалом. Неправда. Он был человеком большой души, очень добрым, любящим.
Лондонские приятели Стивена во всеуслышание осмеивали любовь, утверждая, что это всего лишь изобретенная обществом, более пристойная словесная замена похоти. Подумать только – похоти! И Стивен не просто поддакивал циничным высказываниям друзей. В то время он был с ними полностью согласен. А ведь у него перед глазами был пример родителей. Пример искренней, пронесенной через всю жизнь любви мужчины и женщины...