– Нет, Эль, это написал человек. И написал давно, когда люди и не победили еще тяготение и Пространство…
– Забавно, – сказал Эльван. – И столь категорично говорит та, которая могла принять робота за человека!
– А вот послушай, – тихо сказала Мари и, быстро найдя нужную страницу, стала читать:
…И нет ему покоя. Набегают
На лоб широкий белые морщины.
Увидено немало. Каждый ящер
Оставил свой автограф на песке.
Здесь проходил мой коренастый пращур
Со шрамом от медведя на виске.
На эту гладь, возможно, опускались
С пустых небес чужие корабли,
И может быть, отсюда скоро, скоро
Стартует в бесконечность человек.
Все те же волны…
Сумрак предвечерний…
Змеятся кипарисовые тени.
Я здесь проездом. Эта остановка
Планета бирюзовая. Земля.
Стою на грани тверди и прибоя,
А море мерно в мареве вздыхает,
И нет ему покоя…
– Может быть, он написал их здесь, – сказал Эльван после паузы.
– Эль, а что, если это космические пришельцы…
– Где? – не понял Эльван.
– Ну, если гибель Дэна – дело рук пришельцев из Пространства, – пояснила Мари.
– Космические пришельцы? – насмешливо повторил Эльван. Знаешь, подобные вещи могли придумать разве что во времена этого поэта. – Он похлопал себя по нагрудному карману, в котором бережно была спрятана старая книга без обложки.
Смеркалось. Расплывчатые тени слились в одну, большим крылом покрывшую лужайку. Затонувшее на краю моря солнце выбрасывало последние лучи. Ветер налетал порывами, со злым постоянством.
Мари поднялась. Бриз облепил на ней тунику, мгновенно изваяв тонкую фигурку с растрепанной копной волос.
– Пойдем, теперь быстрее темнеет, – сказала она. – Как бы тебе не опоздать к Дэнни.
Обратный путь показался Эльвану легче, хотя альпинисты утверждают противоположное. Он чувствовал себя так, будто после калахарийской жажды осушил ковш родниковой воды.
Налетевший шквал заставил Мари ухватиться за шершавую лиану.
– Ветер не унесет твой орник? – спросила она, стараясь перекрыть шум ветра.
– Не беспокойся, я привязал его к нашему дубку. Уже садясь в аппарат, Эльван сказал, что эту неделю будет страшно занят, так что вряд ли представится возможность увидеться.
– Есть еще одна идея, – сказал он. – Возможно, на днях загадка Большого Дэна прояснится.
– Что передать Киру? – прокричала Мари, когда аппарат, махая перепончатыми крыльями, уже начал набирать высоту.
– Ничего! Я сам его скоро увижу, – ответил Эльван. Орнитоптер давно уже растворился в низком холодном небе, а Мари все еще стояла у подножия скалы, не чувствуя первых капель дождя…
«Хотел бы я как-нибудь посмотреть на себя со стороны. Увидеть свои жесты, походку, выражение лица. Я рассматривал, наверно, сотню своих фотографий и бессчетное множество раз гляделся в зеркало, но – странная вещь! – никак не могу представить себе своего лица. Любое чужое лицо – пожалуйста. А свое ускользает. Познай самого себя! Это едва ли не самое трудное».