— Сорок фунтов. Нет, мне нужно отложить немножко… — Она начала подсчитывать в уме, сколько будет двенадцать с половиной процентов от сорока, и каждый раз у нее получалась другая цифра.
Профессор начал проявлять нетерпение, и она решилась спросить:
— Сколько составят двенадцать с половиной процентов от сорока фунтов?
— Пять фунтов, а что?
— Эту сумму мне надо заплатить агентству за то, что они нашли мне работу.
— Просто грабеж. Кстати, сегодня вечером я лечу в Лондон. Я могу взять ваши деньги, если вам их нужно срочно передать.
Она посмотрела на него с изумлением.
— Но ведь вы даже… Вы очень добры, сэр, но я не хочу обременять вас. Я сама возвращаюсь в Лондон через неделю.
Профессор выдернул ее из очереди, которая выстроилась у них за спиной.
— Я хотел бы, чтобы вы остались в Амстердаме еще на несколько недель. У меня есть пациент, которого я собираюсь через десять дней прооперировать, и ему нужна сиделка, чтобы ухаживать за ним в больнице, а потом, возможно, и дома, когда его выпишут. Свое жалованье вы, конечно, получите.
Голос Абигайль прозвучал слишком громко для нее самой:
— Но ведь вам… — Она осеклась. Какая разница, что он о ней думает? Просто ему нужна медсестра, а она как раз свободна. И она рассудительно ответила:
— Да, сэр, я с удовольствием останусь столько, сколько потребуется.
Он небрежно кивнул, как будто ни секунды не сомневался, что она согласится:
— Очень хорошо, будем считать, что мы договорились.
Она подняла на него глаза и, к своему удивлению, обнаружила, что он улыбается. Может быть, потому, что она впервые увидела его улыбку, сердце Абигайль бешено забилось и готово было, казалось, выскочить из груди. Если бы профессору вздумалось предложить Абигайль навсегда остаться в Амстердаме, она согласилась бы в ту же минуту, такой неотразимой была его улыбка. Но он, естественно, не предложил, улыбка погасла, и он нетерпеливо продолжил:
— Дайте мне адрес того человека, которому вы хотите передать деньги, и я постараюсь выполнить ваше поручение.
— Спасибо, — сказала Абигайль, и ей ужасно захотелось рассказать ему о Болли, но профессор явно торопился. Она отдала ему конверт с письмом и деньгами, совершенно забыв о процентах для агентства. Но он не забыл.
— А двенадцать с половиной процентов?
— Я… я отложу их из своего жалованья на следующей неделе. Вы, конечно… Он прервал ее:
— Не суетитесь, мисс Трент. — Он засунул конверт в карман с задевшей Абигайль небрежностью человека, для которого сорок фунтов не деньги, затем коротко простился и ушел. Абигайль тоже вышла на улицу и, наклоняя голову, чтобы уберечься от пронизывающего ветра, весело зашагала домой, чувствуя себя счастливой оттого, что Боллингер получит деньги завтра вечером или, в крайнем случае, послезавтра утром.