– А разве наш маленький Дима протезист? – изумляется Шурочка. – Димчик, правда? Ты зубной техник? Ни за что не подумаешь!
Дима-маленький, сияя золотым зубом, прикладывает бутылку к сердцу.
– Какой-то там отливщик в платной стоматоложке, – хохочет Дима-большой.
– Так точно, в б-блатной! – выпаливает Дима-маленький.
– Но калым имеет. Так что можно выходить за него замуж. Правда, зашибает маленько. Все брови стер.
– При чем тут брови? – не понимает Шурочка, и оттого все взрываются дружным смехом.
– На бровях ходит!
– Ладно трепаться! – смущается Дима-маленький.
– А хотите номер? – регочет Дима-большой. – Это как я первый раз с ним встретился.
– Брось, ну, с-сказал… – еще больше краснеет Дима-маленький.
– Захожу, значит, в туалет… Где-то под Кимрами. Смотрю, стоит, чуб на глаза, в зеркало глядится. А самого ведет из стороны в сторону, мордой не может попасть в зеркало.
За столом прыскают.
– Ты чего, спрашиваю, дверь ищешь? А он мне: с-слушай, друг, ув-важь… Познакомь с какой-нибудь… А я, приедешь ко мне в Калугу, з-зубы тебе з-зделаю…
– Ой, не могу! – виснет на руке Димы-маленького Шурочка. – Бедный мой Димульчик! И что же?
– Сам, говорю, не можешь познакомиться, что ли? А он: всех уже расхватали, падлы! Есть, говорит, одна, в семнадцатой каюте, да у нее ангина, горло перевязанное, не хочет со мной р-раз-говаривать.
И опять дружный взрыв хохота, смеется и сам Дима-маленький.
– И ты пообещался? – топочет в изнеможении Шурочка.
– А как же! А иначе не уходит. Там же, в гальюне, заключили трудовое соглашение.
– Ну хохмач!
– Предложил познакомиться с одной. Вы все ее знаете, толстая такая, чулки все на палубе вяжет.
– Тетю Феню? Ой, обхохочешься!
– А ему какая разница? Ему было уже не до Фени… Ага, говорит, уважь… Отвел я его в его же каюту, он сразу и захрапел, отбросил копыта… А на другой день заходит, головой крутит: я, говорит, вчера б-бузил… Это я так… А зубы, говорит, я тебе и за так з-зделаю… Приезжай только в Калугу.
Рита пересаживается к Диме-большому, запускает руки в его брючный карман, достает сигареты.
– Что, подруга, перекур? – трясет он смоляным чубом и, облапив Риту за плечи, поет ей шутливым баском:
Пусть удобства мало, пусть погоды вьюжны,
Не волнуйся, мама, мы туда, где трудно…
Савоня, храня в себе праздничное настроение, радуясь веселому застолью, участливо слушает, о чем говорят гости, потом и сам пытается завести разговор со своим тихим молчаливым соседом.
– Время и нам покурить, дак… – наклоняется он к Гойе Надцатому, протягивая ему обшарпанную пачку «Севера». – Накось моих, простецких.