Он свернул за угол.
— Черт возьми, мадам — стойте!
Сестра понеслась по коридору, расталкивая встречающихся на пути людей. Ридзик хотел выхватить револьвер — но слишком уж много было народу вокруг. Слишком велик риск попасть в случайного прохожего.
Сестра выскочила на эскалатор, спускавшийся к вестибюлю. Ридзик бросился за ней, стуча каблуками по металлическим ступеням. Куда подевался этот Данко? Наверно, где-нибудь позади.
Медсестра уже бежала по фойе. Людей там было немного: лишь регистраторша да двое человек, напоминавших закончивших своё дежурство санитаров.
— Стой! — закричал Ридзик, выхватывая револьвер. — Стой или буду стрелять!
Сестра не послушалась. Палец Ридзика напрягся на спусковом крючке.
И тут, откуда ни возьмись, появилась Кэт Манзетти. С размаху ударила полотняной сумкой. Револьвер выскочил из руки Ридзика, а сам он потерял равновесие и рухнул прямо на большой стеклянный кофейный столик, стоящий посреди зала. Стол разлетелся вдребезги и Ридзик свалился посреди осколков стекла. Это уже само по себе было не важно — задница болела в буквальном смысле слова, — но Кэт Манзетти прокричала фразу, по которой он понял, что может случиться кое-что и похуже.
— Нет, — кричала Кэт сестре, — не стреляй в него!
Изящно наманикюренные пальчики медсёстры сжимали Смит-энд-Вессон фунтов десяти весом. Ридзика изумило то, что сознание его, казалось, полностью отделилось от тела. Он испытывал такое ощущение, словно вот уже час смотрит на направленный в его сторону ствол, различая мельчайшие его детали. Он услышал выстрел, но ещё не почувствовал удара пули. «Прощай, Ридзик», — подумал он.
Но тут он снова вернулся к реальности. Медсестра продолжала сжимать свою пушку, но Ридзик увидел, как посреди белизны её безукоризненного халата распустился пышный кровавый бутон. Она покачнулась, но не упала. Раздался ещё один выстрел — и второй аленький цветочек вырос у сестры на груди.
Данко, расположившись в нескольких шагах позади Ридзика, метился аккуратно, стараясь не убить женщину, а лишь сбить её с ног. Но та все не падала. Собрав все свои силы, она подняла револьвер и направила его на Данко. Но прежде, чем успела выстрелить, опережая её, он выпалил снова, нанося ей теперь уже смертельную рану в сердце. Сестра отлетела назад, ударившись о шершавую оштукатуренную стену. На мгновение её тело застыло в этом положении, повиснув словно бельё на просушке. Затем колени её подогнулись, и она сползла вниз по стене.
Форменная шапочка медсёстры была приколота к её волосам булавкой. Она зацепилась за неровную поверхность стены — и по мере того, как опускалось тело, волосы, удерживаемые шапочкой и шероховатой поверхностью, все выше поднимались над головой. А в тот момент, когда сестра, наконец, оказалась на полу, они и вовсе, словно снятый скальп, отделились от головы.