«Неужели в этом доме нет ни одного человека, который не боялся бы меня и не ненавидел?» — с горечью подумала Фиона.
В это время Бретта отхлебнула сливок прямо из носика молочника и закричала:
— Эта ведьма отравила меня! В сливках яд! Фиона услыхала крик и обернулась, хотя и не понимала слов. Впрочем, по тону Бретты было ясно, что случилась какая-то неприятность. Все сидевшие за столом удивленно и испуганно уставились на Бретту.
— Что за чушь? — взревел Торн, глядя при этом на Фиону. — Эй, раба, ты в самом деле отравила мою невесту?
— А, так, значит, Бретта вон что придумала? Ну, знаешь, на такую глупость я и отвечать-то не хочу, — откликнулась Фиона.
— Нет, ты ответишь, — угрожающе произнес Торн. — Ты отравила сливки? Говори!
— Нет! — в отчаянии крикнула Фиона. — Твоя невеста уже не знает, что и выдумать, чтобы уничтожить меня!
— А я говорю, что она хотела меня отравить — стояла на своем Бретта.
Торн яростно схватил со стола молочник и одним духом опорожнил его. Утер рот рукавом и молча продолжил есть. Сказать по правде, Торн не был до конца уверен в том, что сливки не отравлены. Он поступил опрометчиво, поддавшись мгновенному порыву. Ему очень хотелось положить конец сплетням и слухам по поводу Фионы. Да, она, бесспорно, обладает волшебной силой, достаточной для того, чтобы околдовать человека, но Торн уже почти решил для себя, что Фиона не использует ее во зло людям.
Когда все убедились в том, что Торн выпил сливки безо всякого вреда для своего здоровья, за столом потек прежний неторопливый разговор.
Только Олаф наклонился к Торну и озабоченно спросил:
— С тобой все в порядке, сын?
— В порядке, отец. Я не верю, что Фиона может причинить кому-нибудь зло. Она целительница. А значит, использует данную ей силу только во благо.
— По-твоему, околдовать кого-нибудь — это значит действовать во благо? — усмехнулся Олаф. — Кстати, ты добился, чтобы Фиона сняла с тебя свое заклятие?
— Нет, отец. Она все еще говорит, что не насылала на меня никакого заклятия. Но, знаешь, я очарован ею сейчас так же, как и в тот день, когда впервые увидел на острове Мэн. И еще я верю, что со временем это заклятие исчезнет.
Олаф что-то невнятно пробормотал себе под нос и не стал продолжать разговор. Видя такое упрямство старшего сына, or хотел подождать и посмотреть, как станут развиваться события.
Фиона вернулась к своим обязанностям как ни в чем не бывало, но на сердце у нее лежал камень. Она прекрасно знала, что Бретта ненавидит ее и будет мстить так, как это умеют делать одни лишь варвары — грубо, жестоко и неотступно.