— Мадемуазель, вас привезли сюда, чтобы вы стали женой этого человека и жили с ним до конца ваших дней…
— Не-е-т! — Авриль продолжала извиваться, пытаясь вырваться. — Я не могу. Я не буду! Неужели вы действительно собираетесь оставить меня здесь навсегда? Вы не можете…
— Авриль, вам не причинят вреда, — как можно ласковее старался успокоить ее Хок, хотя крики ужаса, срывавшиеся с ее губ, ранили его, словно стрелы. — У вас будет здесь новая жизнь… — «И хотя вы никогда больше не увидите своей родины, зато не будете знать ни голода, ни болезней, ни желаний…» — закончил он про себя.
— Нет! — кричала Авриль, сжимая кулаки. — Вы не имеете права! Вы… — Вдруг, словно осененная догадкой, она подняла над головой связанные руки, показывая всем золотое кольцо, сверкнувшее на пальце. — Я… я уже замужем!
Хок заметил кольцо еще утром, когда раздевал ее, но тот факт, что она замужем, ничего не менял. Взяв Авриль за плечи, он повернул ее к себе:
— Это не имеет значения, миледи. Теперь вы — моя.
Вызов, сверкнувший в ее глазах, словно огнем прожег Хока насквозь.
— Никогда! — гневно бросила она ему в лицо. — Никогда я не буду вашей! Я здесь не останусь!
Эрик. дядя Хока, приступил к традиционным вопросам:
— Хок, ты рискнул всем, чтобы привезти эту женщину на Асгард, и отныне мы признаем ее твоей…
Хок отогнал пронзившее его воспоминание.
— Даешь ли ты слово чести, что принимаешь на себя ответственность за ее жизнь и безопасность?
Авриль оскалила зубы, словно готова была вцепиться ему в глотку.
— Клянешься ли ты заботиться о ней, сделать ее счастливой, защищать и любить до конца ее дней?
— На, — нехотя произнес Хок. — Иег гьор. Клянусь! — Дядя вручил ему инкрустированную перламутром серебряную брошь, прибавив фразу, которую никому до этого не говорил:
— Пусть она родит тебе много красивых сыновей и дочерей и принесет счастье.
Хок ничем не выдал удивления, которое вызвали у него добрые пожелания дяди. И, разумеется, не стал возражать.
Он не желал, чтобы эта дерзкая женщина осчастливила его или вызвала какие-либо иные чувства.
И она не родит ему ни сыновей, ни дочерей, поскольку он не собирается к ней прикасаться.
— Да знает отныне каждый, что это Авриль, жена Хока, — заученно произнес он, прикалывая брошь к ее платью и чувствуя на себе полный ярости взгляд зеленых глаз.