В полдень Тойер поехал в Безевилль за покупками. Когда возвращался к машине, ручки пластиковых пакетов больно впивались в ладони. Кожа на ладонях пересохла, на ней выскочили прыщики. Вероятно, теперь, став аллергиком, он наконец-то превратился в настоящего современного человека. Интересно, против чего взбунтовалась его иммунная система? Против дрожжей, фундука, ночных разговоров с самим собой на сырой наружной лестнице?
Быстрым шагом он одолел расстояние до забора, сел в автомобиль и пришпорил его. Прошел год с тех пор, как он решился вновь сесть за руль, и вот уже гонял так, что впору участвовать в ралли. Сейчас он в очередной раз притормозил бег времени, одолев восемьсот метров проселка за три минуты. Потом пересчитал эту скорость на стандартные единицы измерения. Примерно шестнадцать километров в час, так что с ралли он немного погорячился.
Ему нравилось сидеть на улице, когда стемнеет и больно становится смотреть на яркие огни Гавра. Теперь, приехав в Нормандию во второй раз, в последние дни октября, он узнал эту местность чуточку лучше, чем прежде.
Он остановился в том же доме, что и в прошлый раз, когда гостил тут с Хорнунг. Хотел прочувствовать, что потерял ее. Траур удавался ему неплохо; всю жизнь умение отвлекаться от неприятностей он ухитрялся уравновешивать подлинной меланхолией. Требовалось лишь периодически добавлять по капле на ту или другую чашу весов.
Но сегодня в его стареющей душе возбуждение взяло верх над трауром и меланхолией. Он быстро покончил с покупками. Полтора литра Кремана, если все получится, фуа-гра, багет, готовый шоколадный мусс. Лишь в кассе ему пришло в голову, что в супермаркете нет сигарет.
— Ведь они понадобятся, — буркнул он, словно обращаясь к другому покупателю (тот выглядел так, будто сошел со старой рекламы сыра «рокфор» — от берета до галльских усов).
— Простит? Вы что-то сказали? — спросил усатый.
Тойер истерично отмахнулся:
— Нет-нет, я ошибся, принял вас за другого.
Тоже способ позаботиться о своем покое.
Теперь быстро в город, за сигаретами, уже по-дилетантски распоряжаясь своим временем. Сам он был некурящий, курил лишь по большим праздникам, значит, был по-настоящему некурящий.
Вскоре он уже возвращался на ферму. Сама процедура покупки прошла неудачно. На скудном французском он потребовал «большой ящик сигарет „Житан“ с фильтром», и ему продали блок, хотя нужна была лишь пачка с двадцатью пятью сигаретами.