— Об утечке никто не сообщал, и потом, нам пришлось тушить всего два небольших очага возгорания. Но главное — подвальную мечеть каждый день посещают прихожане. Бытовой газ тяжелее воздуха и скапливался бы в самом низу здания. Если бы там собралось более-менее значительное количество газа, на это бы обязательно кто-нибудь обратил внимание. Кроме того, при этом газ собрался бы в достаточно большом пространстве, что существенно уменьшило бы его взрывную силу. Тогда нашей главной проблемой стал бы пожар, а не сами разрушения. Это было бы что-то вроде огромной шаровой молнии, которая выжгла бы все вокруг. Люди пострадали бы от ожогов. Бомба же — небольшое устройство, ее взрыв происходит в весьма ограниченном объеме, поэтому ее разрушительная сила гораздо более сконцентрирована. Лишь очень крупная бомба или несколько бомб поменьше могли разрушить эти железобетонные опорные колонны. Большинство убитых и раненых, которых мы видели, пострадали от летящих обломков и осколков. Во всем районе вылетели стекла. Все это похоже на последствия взрыва бомбы.
На краю зоны разрушений свет был приглушенный и какой-то болезненно-желтый. Измельченные кирпич и бетон обратились в мелкую пыль, забивавшую носоглотку отвратительным запахом распада. Из штабелей перекрытий доносились безнадежные звуки мобильных телефонов, повторявшиеся вновь и вновь: одни и те же мелодии, умолявшие об ответе. Обычно они раздражают, но здесь они словно обрели собственную душу. Шеф пожарных покачал головой:
— Это хуже всего — слышать, как гибнет чья-то надежда.
Фалькон едва не подпрыгнул, когда у него на бедре завибрировал его собственный мобильник.
— Мануэла, — отозвался он, отходя от начальника пожарного управления.
— У тебя все в порядке, братишка? — спросила она.
— Да, но я занят.
— Я знаю, — ответила она. — Скажи мне только одно: это бомба?
— Мы пока не получили подтверждения…
— Мне не нужно официальное заявление, — прервала она. — Я твоя сестра.
— Не хочу, чтобы Анхел побежал в «АВС» с цитатой из высказывания старшего инспектора, находящегося на месте событий.
— Это только для моих ушей.
— Не смеши меня.
— Просто скажи мне, Хавьер.
— Мы думаем, что это бомба.
— Черт.
В ярости Фалькон разъединился, даже не попрощавшись. Мужчины, женщины и дети убиты и искалечены. Разрушены семьи, не говоря уж о жилье и имуществе. Но Мануэлу интересует только, куда качнется рынок недвижимости.
Севилья
6 июня 2006 года, вторник, 09.45
Когда Фалькон закрывал телефон, между старшим инспектором и шефом пожарных метнулась какая-то фигура. Человек ринулся в груду обломков у подножия разрушенного здания, подтянулся и побежал по штабелю железобетонных плит. На фоне циклопических развалин он казался странно крошечным. Точно марионетка, он колебался то влево, то вправо, словно пытаясь отыскать точку опоры среди кусков бетона, торчащих стальных прутьев, покореженных решеток и обломков кирпичей.