— Нет. Я знаю, многие считают, что люди театра все воспринимают более остро, чем есть на самом деле. Но я говорю серьезно: мое дело не терпит отсрочки. Не можете ли вы хотя бы приехать, чтобы поговорить не по телефону? По телефону не чувствуешь собеседника. Я и сама бы к вам приехала, но как раз сейчас у меня репетиция телеспектакля, который сегодня вечером выйдет в эфир...
— Это не поможет. Я сейчас не вправе брать другие дела. Может быть, я могу дать вам какой-нибудь совет?..
— Ну, пожалуйста, — попросила она тихим голосом. — Вы только приезжайте, чтобы я смогла с вами поговорить. Большего я не прошу. Ну, пожалуйста!..
В конце концов, это все же была Ингрид Вэнс!
— Хорошо, — сказал я.
— Большое спасибо, Джейк. Ваше имя ведь Джейк, не так ли?
— Гм, да.
— Называйте меня просто Ингрид. Так приятнее. В нашем мирке все зовут друг друга по имени.
— С удовольствием. Где вы находитесь?
Она назвала адрес. Прежде чем повесить трубку, она еще раз повторила, как ценит мою готовность помочь ей. Похоже, дело у нее действительно было серьезное.
Я выкарабкался из кровати. Обгоревшая одежда кучей валялась на полу. От меня по-прежнему пахло гарью. Я принял душ, оделся и приготовил завтрак.
Вспомнив о предостережении лейтенанта Следжа, я пристегнул кобуру под мышку. И оставил записку для Сэнди, что скоро вернусь. У нее был свой ключ от моей квартиры.
Я был все время начеку, когда открывал дверь, спускался по лестнице и садился в машину. Но никто не подстерегал меня и не преследовал мой «шевроле».
* * *
Это был большой элегантный бродвейский театр. На фасаде его гигантской кирпичной коробки красовались:
СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ:
ПОСТАНОВКА ЭЛЛИ ОВЕРМАНА С УЧАСТИЕМ. ИНГРИД ВЭНС!
Имя Элли Овермана было известно мне так же, как и большинству ньюйоркцев. Многолетние рекламные бои и нюх на необычные трюки создали ему не меньшую популярность у публики, чем если бы он был кинозвездой. В качестве продюсера он уже два десятилетия бомбардировал публику самыми экстравагантными постановками — от фарса до голливудских фильмов, от бродвейских мюзиклов до грандиозных уличных представлений на всемирной выставке. Все, за что он ни брался, становилось весьма дорогим делом для каждого участника. Он мог бы записать на свой счет самые блестящие успехи американского театра.
Дверь рядом с кассой была открыта. Я вошел в фойе, а оттуда — в зрительный зал. Было темно. В одной из задних рядов агент телевидения шептался с женщиной, держащей в руках блокнот и карандаш.
— Могу поклясться! Когда Элли Оверман ставил свою прежнюю картину, это был последний фильм, в котором она играла детскую роль. Разве это не превосходная заявка для вашего сегодняшнего выпуска новостей?