— Ну, что ты стоишь и смотришь, как мавр на ледяную глыбу? — насмешливо спросил барон. — Говори, кто тебя послал!
«Нет, нет и нет! — билось в мозгу у бродяги. — Она не должна знать об этом! Она ведь побежит и продаст все, что у нее осталось — платья из шкафов, застежки с рубашек, молитвенник, чтобы одеть его в атлас и шелковые чулки! Нет, она ничего не узнает!»
Он отвел глаза в сторону и тихо промолвил:
— Никто меня не посылал.
— Так! Теперь уже никто не посылал? — презрительно бросил капитан. — Ты же только что говорил мне, что ты здесь по поручению господина из дворян, крестника здешнего господина!
— Я солгал, — ответил бродяга и судорожно перевел дыхание.
— Другого я от тебя и не ждал! — проворчал Барон Палачей. — Ты просто хотел враньем спасти свою шею от веревки.
Девушка медленно подошла к бродяге и остановилась перед ним. Он отвернул лицо в сторону, чтобы не глядеть ей в глаза.
— Бедняга, откуда же ты пришел? — ласково спросила она. — У тебя вид человека, который уже давно бродит по дорогам. У тебя такое изможденное лицо. Ты, наверное, сильно голодаешь? Иди-ка скорее на кухню, пусть тебе дадут супу и побольше хлеба. Но сперва скажи мне, правда ли, что Христиан Торнефельд послал тебя? Если да, то где же он и почему не приходит сам?
«Если я ей скажу, она тотчас помчится к нему, — пронеслось в голове у бродяги. — Не дай ей коляски и лошадей — пешком побежит по снегу!»
И ему привиделось смеющееся лицо Торнефельда, сжимающего девушку в объятиях, как он сам хотел бы обнять ее в эту безумную минуту.
Глядя в пол, он через силу выдавил:
— Я не знаю этого господина и ничего о нем не слыхал.
— А я вам что говорил! Какое отношение может иметь такой оборванец к благородному господину! — вновь высказался капитан. — Он наверняка один из людей Ибица, или я недостоин моего честного имени. Эй, парень! — зарычал он на бродягу. — Признавайся, чего тебе было нужно в этом доме и как ты сюда забрался?
Бродяга почувствовал, как у него по лицу покатился холодный пот. Он уже видел перед собою свой смертный час, и все же ни уговоры, ни дыба не смогли бы заставить его сказать правду.
— Я хотел украсть какой-нибудь еды, — сказал он.
— Что ж, виселица получит то, что ей причитается по чести и закону, — резюмировал капитан. — Молись Богу, парень, я прикажу тебя повесить!
— Не надо его вешать! — воскликнула девушка. — Он такой несчастный и бедный! У него, наверное, за всю жизнь не бывало хорошего дня.
— Это уж точно! Он выглядит как самый настоящий безбожник и мерзавец, от какого можно ждать любых гнусных делишек! — нахмурив брови, отрезал капитан. — Мадемуазель, я лучше вас знаю, как надо поступать с такой мразью!