Те, что спустились в колодец, зажгли масляный фонарь и принялись бить кирками в стены, предвкушая, как вот-вот заблестит несравненно-твердым блеском золотоносная порода. Вдруг стенка у самого дна провалилась куда-то со страшным шумом: открылся черный провал. В его могильно-леденящей глубине кто-то заворочался и зашипел, словно полтысячи змей.
Крестьяне, люди бывалые и степенные, от страха не могли ничего ни сказать, ни подумать. А если бы смогли, то подумали б, что находятся не в таком теперь уже и сухом колодце. Они слышали, как из земной утробы к ним лезет кто-то громадный, и волосы у них все до единого, до бровей и ресниц, должны были бы, кажется, в тот же миг побелеть навсегда. И они побелели, но позже.
У бедняг отнялись ноги и руки, но когда во тьме заблистали рога-трезубцы - откуда-то взялась сила. Несчастные по крючьям и веревкам выбрались наверх и не размышляли, что лучше: бежать или идти пешком.
Деревня перепугалась насмерть и решила: все подстроил черт, желая выручить своего брата, осужденного на подземную неволю. Что было делать? Люди сомневались, по силам ли их святому отцу отстоять паству, и отправили посыльных за другими священниками и монахами. А пока вокруг деревни зажгли солому, перья домашней птицы, шерсть и сухие коровьи лепехи: может, чертов нос не захочет такого аромата?
Языки пламени колебались в ночи и смрадный дым стлался по полям, когда из колодца вылезла гигантская ящерица Оттилия с рогами-трезубцами. Они сверкали розовыми и золотыми искрами, точно отделанные драгоценными каменьями, острия трезубцев излучали голубое сияние. У ящерицы была ужасная зубастая пасть, в которой целиком уместился бы козленок, на лапах росли когти страшнее львиных. Ударом хвоста она могла перешибить мачтовую сосну.
Оттилия и ее сестры жили на земле, когда еще не было ни лесов, ни озер. Под солнцем курилась жидкая и теплая глина; жарко нагревались серые и желтоватые скалы. Тут царил могущественный дух Карпанус. Ящерицы были его любимыми слугами. Они барахтались в приятно теплой грязи, нежились на гладкой поверхности скал.
Но с севера поползли ледовые языки. Надвинулись угрюмые тучи, и снегопаду не виделось конца. Карпанусу пришлось уйти под землю. Там у него раскинулись привольные пастбища и песчаные моря, согреваемые подземным теплом. Оттилия уходила последней. Она собиралась замуж и все ждала: вот-вот появится ее жених. Сестры уже были глубоко внизу, а она высматривала в снежной пелене жениха-красавца, что спешит к ней, не боясь льдов и стужи.
Ход под землю должен был закрыться, и Карпанус окликнул любимицу: его голос напоминал рокочущие раскаты грома и гул водопада. Сестры-ящерицы повторили зов, издав такое верещание, что от него можно было бы оглохнуть и на расстоянии дневного перехода. Оттилия заспешила, но оглянулась еще разок. Ход закрылся - она накрепко застряла недалеко от поверхности.