А еще она видела то, что угадывала и раньше: прочный внутренний стержень человека, совершенно уверенного в том, что он делает; человека, которому удобно в своей шкуре.
В ней что-то дрогнуло: ей нужен этот мужчина, с каждой секундой, проведенной в его обществе, все больше.
Хватит! Не затем она сюда приехала. Она согласилась пройти у него обследование потому, что надеется, что он сумеет ее вылечить. Вот и все. Так она и скажет Россу, если тот спросит; и при этом нужно смотреть ему в глаза, так как ожидается грандиозный скандал, если частный сыщик доложит мужу о ее поездке.
– Оливер, можно попросить тебя кое о чем? Я хочу, чтобы ты пообещал, что будешь честным со мной. Ты откровенно расскажешь мне все, если обнаружишь у меня что-то нехорошее, – каким бы серьезным это ни было.
– Давай пока надеяться на то, что ничего настолько ужасного мы не обнаружим, хорошо?
– Вот теперь ты тоже разговариваешь со мной покровительственно!
Он рассмеялся:
– Ты права. Извини. Пойми: если мы действительно найдем у тебя что-то плохое, что бы там ни было, твоя болезнь обречена, потому что ей придется иметь дело со мной. – Он ткнул себя пальцем в грудь.
– Ладно, – криво улыбнулась Вера.
– Что бы мы у тебя ни обнаружили, мы справимся. Обещаю.
Она ему поверила.
Они целовались. Прижимались друг к другу щеками. Вера и Оливер Кэбот. Доктор Оливер Кэбот…
И ему хватает наглости называть себя доктором?
Шутка.
Снимок крупным планом, снятый с помощью увеличителя; из-за того, что фотограф зафиксировал свое внимание на парочке, фон получился размытым.
Щека к щеке.
Его жена и доктор Оливер Кэбот. Целуются прямо на улице, черт бы их подрал!
Росс прислонил фотографию к отделанному деревом рулевому колесу своего «астон-мартина» и, кипя от ярости, обернулся к частному сыщику, сидевшему рядом, на пассажирском сиденье. От сыщика воняло – отвратительное сочетание немытого тела и табачного перегара.
Они стояли на западной парковке больницы Королевы Виктории в Ист-Гринстеде, во дворе, застроенном скучными зданиями красного кирпича и одиноким сборным домиком.
Россу всегда было трудно поверить в то, что именно в этом, абсолютно непримечательном, месте зародилась современная пластическая хирургия. В 1939 году группу зданий, похожих на заводские цеха, превратили в ожоговый центр для летчиков; вскоре центр получил мировую известность. Снаружи здания центра и сегодня выглядели словно заводские цеха; иногда Россу казалось: возможно, это даже хорошо. Не вредно время от времени напоминать хирургам о том, что они – ремесленники, и только; пусть сегодня после их фамилий стоят многочисленные буквы и титулы, до которых так охочи снобы, желающие выделиться в толпе обычных врачей. Еще совсем недавно медициной занимались цирюльники, которые ампутировали конечности наряду со стрижкой и бритьем. Однако сегодня Россу было не до размышлений о судьбе врачей. Сегодня ему хотелось убить человека, который целовал его жену.