– Тогда почему ты женишься на мне? – Она склонила голову к плечу. – Если ты не питаешь к ним нежных чувств, то зачем тебе заботиться об их добром имени?
Доминик в смущении отвел глаза. Ей уже казалось, что она не дождется ответа, но тут он вдруг улыбнулся и проговорил:
– Это ведь и мое имя тоже.
Она намеревалась еще что-то спросить, но в этот момент Доминик придвинулся к ней поближе, и все мысли тотчас же вылетели у нее из головы – все, кроме одной: вот он, совсем рядом, и она чувствует его запах, чувствует тепло его тела…
– И потом, какая разница, почему я женюсь? Главное – мы завтра поженимся. Я получил специальное разрешение и уже все устроил.
Сердце у нее так и подпрыгнуло.
– Так скоро? – пролепетала она в отчаянии.
Улыбка его померкла.
– Мы ждали только приезда Сары, чтобы воочию убедиться, что она жива. И она, безусловно, жива. Чем скорее мы поженимся, тем скорее все забудут об этой кошмарной истории. А вот сплетни о Саре и Коулдене не утихнут еще долго. Я вообще сомневаюсь, что семья когда-нибудь оправится от такого скандала.
Жгучие слезы навернулись ей на глаза. До этого ей казалось: случится что-нибудь необыкновенное, произойдет какое-нибудь чудо – и все для нее разрешится самым благоприятным образом. Но теперь, когда Доминик сказал, что они поженятся завтра, она осознала: никакого чуда не будет и случится неизбежное… Да, через двадцать четыре часа она станет Кэтрин Мэллори. Но не той Кэтрин Мэллори, которой собиралась стать. И в будущем ее ждет совсем не та жизнь, к которой она готовилась. Она хотела покоя, а ее ждала пугающая страсть, которая была ей вовсе ни к чему.
Содрогнувшись, Кэтрин отступила на шаг – подальше от Доминика. И погрузила руки в снег, лежавший на парапете террасы; ей хотелось ощутить обжигающий холод, хотелось напомнить себе о том, как жестока реальность.
В следующее мгновение Доминик шагнул к ней и воскликнул:
– Что ты делаешь?! – Он поспешно вытащил ее руки из снега, затем стащил с нее лайковые перчатки и сжал ее пальцы в своих ладонях. Ладони у него были горячие и немного шершавые.
Кэтрин попыталась высвободиться, но безуспешно.
– Прошу, не надо беспокоиться за меня, – прошептала она, стараясь не смотреть ему в лицо. Только не смотреть в эти пылающие глаза. – Вам следовало бы уйти. Ведь сегодня последний вечер, когда вы еще можете наслаждаться свободой.
Тут Доминик сжал ее ладони одной рукой, а другой приподнял подбородок, так что ей помимо воли пришлось заглянуть в его серые глаза.
– Не волнуйся, Кэт. Это входит в мои планы.
И он вдруг прижался губами к ее губам – прижался с такой страстью, какую она и вообразить не могла. Предыдущий поцелуй был нежным и теплым, был «пробой пера». А этот обжигал, поглощал без остатка. И Кэтрин, к своему великому удивлению, ответила на поцелуй. Руки ее как бы сами собой обвили шею Доминика, и она запустила пальцы в его густые волосы. Темные пряди, словно шелк, скользили меж ее оледеневших пальцев, и это ощущение заставляло ее еще крепче прижиматься губами к его губам.