– Я не выбирал Бертраду.
Изабель медленно повернулась к нему и посмотрела в его темные глаза.
– Я хорошо понимаю, что всю эту игру задумал Хенли, но не отрицай, что ты считаешь ее красивой и что…
– Я ничего не буду отрицать, – резко сказал Ричард. – Особенно свою ответственность за случившееся. Хенли сыграл здесь свою роль, Бертрада – свою, но никто насильно не толкал меня в ее постель. Это был мой собственный выбор. Я знал, что делаю. Я не был ослеплен.
Изабель молчала. Каждое биение сердца жгучей болью отдавалось в истерзанной горем груди. Он не был ослеплен. Это неправда. Ведь он не был тем животным, которым считал себя, а значит, он не мог иметь связь с Бертрадой, если не любил ее. Он любил ее. Ричард сам выбрал ее. Он не выбрал Изабель. Бог силой соединил их в ответ на ее мольбы. Это правда, и Изабель понимала это. Ведь она молилась о том, чтобы Ричард стал ее, и так оно и случилось, разве нет?
– В чем дело, Изабель? – мягко спросил он. Они ехали в конце процессии, их слова не были слышны остальным.
– Я верю тебе, – ответила она срывающимся голосом. – Я верю тебе. Ты не лег бы в постель с Бертрадой, если бы тобой не руководило какое-то сильное чувство, более сильное, чем похоть. Чувство любви. Никто не толкнул бы тебя в ее объятия, если бы она не владела твоим сердцем. Ты любишь ее.
– Я не люблю Бертраду, – грубо бросил он, крепче обхватив ее за узкую талию.
– Сейчас, может, и нет, но…
– И никогда не любил.
– Но так должно было быть, – возразила она. Она ведь так хорошо его знает.
Ричард слышал в ее голосе всю горечь невыплаканных слез.
– Изабель, ты слишком высокого мнения обо мне, – прорычал он. – Обычно я не вижу в этом ничего зазорного, но сейчас…
– Я знаю тебя, Ричард, – перебила она. – В ее объятия тебя толкнула не слепая страсть.
– Да, это была страсть к тебе! – выпалил он, гневно дернув за узду.
Страсть к ней, к Изабель?
Страсть к ней?
Это невозможно. Ричард никогда не хотел ее, даже когда считал себя похотливым животным, когда его похотливые мысли нашли свое удовлетворение, он и пальцем не прикоснулся к ней. Он прикасался только к Бертраде. И толкнула Ричарда на этот поступок не бесконтрольная похоть. Теперь они оба знают об этом.
Твердо уверенная в том, что ей известна истинная причина, она ответила:
– Ты не испытывал ко мне страсть.
Ричард только закатил глаза.
– Ты просишь от меня признания, а затем совершенно переиначиваешь значение моих слов! Я говорю тебе то, что знаю, то что чувствую. Или ты думаешь, что я не знаю собственных мыслей? Желаний собственного сердца?