– Я часто задавалась этим вопросом, – сказала она.
– Неудивительно. Говорю тебе, хотя мне и стыдно в этом признаваться. Сегодня для меня день откровения и раскаяния, так что тебе придется выслушать то, что я скрывал от тебя все эти годы.
Она ждала. Его признание будет ужасным: она отчетливо слышала нотки ужаса в его голосе. Сегодня день откровений, и она должна выслушать его. Изабель вся съежилась, ожидая, что тяжесть его признания вот-вот рухнет ей на плечи.
– Тот день в конюшне, – начал он напряженным голосом. – Ты помнишь его?
Помнит его? Да она жила им все это время! Он хочет признаться, что тот поцелуй был ложью?
– Помнишь?! – рявкнул он.
– Да, помню, – ответила она.
Он сильно прижимался к ее спине, крепко обхватив рукой за талию. Она почти чувствовала, как кровь у него в жилах пульсирует, сотрясая все его тело, горячее от напряжения.
– Тот день, тот момент, – хрипло сказал он, – символизировал мое поражение.
Она тяжело облокотилась на него, повесив голову. Ее опасения оправдались. Он не хотел ее. Его поцелуй был всего лишь…
– Не надо искать в моих словах то, чего там нет, и домысливать бог знает что, Изабель, – возмутился он. – Слушай, что я говорю, и постарайся понять истинный смысл сказанного мной. Я открываюсь тебе, доверяя все свои тайны, хоть это и унижает меня.
– Я очень хорошо слышала твои слова, – сухо отозвалась она. – Целуя меня, ты потерпел поражение.
– Да, это так, – согласился он. – Как можно считать себя человеком чести, когда так страстно желаешь суженную своего брата? Все время, когда я не был занят тренировками, мои глаза были устремлены к тебе. Я рассматривал твое лицо, наслаждался видом твоих прекрасных черных волос. И я знал, что ты тоже не безразлична ко мне. Ты даже не можешь себе представить, что значит для мужчины осознание того, что он нравится именно той, кого желает всем своим сердцем! Я ловил каждое твое слово, ревновал к каждому, кому ты дарила свой смех. Я горел изнутри, сжигаемый страстью, которая мучила меня денно и нощно. Я горел, Изабель, и поэтому бежал, чтобы не позволить пламени своего желания, которому не должно было быть места, сжечь и тебя.
Он горел из-за нее. Это невозможно, немыслимо. Но если он мечтал об Изабель, как сумела Бертрада вписаться в его фантазии?
– А как же Бертрада? Этот вопрос мучает тебя? – сказал он, словно прочитав ее мысли. Связь с ней не была более приемлемой, чем связь с тобой, но все же она не была девственницей и не должна была стать моей сестрой. Бертрада… так жаждала… и была так же одинока в своих желаниях, как и я.