— Покурим?
Это был Аркадий Буримович, аспирант кафедры философии.
— Айда, — поднялся Ярцев.
В курительной комнате стояла холодина: форточка была открыта настежь. Глеб достал «Космос», и Аркадий тут же полез за сигаретой. Он, как персонаж из пьесы Островского «Без вины виноватые», курил один лишь сорт — чужие…
— Ну что, румяный мой философ? — шутливо спросил Глеб.
— Да так как-то все, братец историк, — в тон ответил Буримович словами из «Ревизора».
Он был небольшого роста, кругленький, с распадавшейся посередине головы пышной шевелюрой и розовыми пухлыми щёчками. По его виду нельзя было подумать, что он занимается такой серьёзной наукой. Разве что умные пытливые глаза за сильными линзами очков.
Болтать с ним — одно удовольствие. Аркадий чуть ли не каждый день делал очередное открытие — гениальное, как он выражался. Однако оно жило недолго: его или быстро опровергали, или же выяснялось, что подобная идея давно была высказана кем-то другим.
Если этого толстяка что-нибудь увлекало, то он непременно стремился зажечь кого-нибудь ещё. Кто попадётся под руку.
Сегодня это был Ярцев.
— Слушай, старик, это грандиозно! — теребя Глеба за рукав пиджака, горячо начал Аркадий. — Я понял…
— С какого конца есть сваренные всмятку яйца? — сыронизировал Глеб.
— Не скалься! — не обиделся Буримович. — Ну, вот скажи мне, почему неистребим шабашник?
— Проще пареной репы. Налево больше платят.
— Фу! — поморщился Аркадий. — Рассуждаешь как обыватель. А тут политэкономия! Целая научная система!
Глеб улыбнулся.
Приняв улыбку Глеба на свой счёт, Буримович покачал головой:
— Я серьёзно, старик.
— Давай, давай, я слушаю, — сказал Ярцев.
— Понимаешь, шабашничать экономически выгодно, — стал развивать свою мысль Аркадий. — Смотри, — он начал загибать пальцы. — Строитель какого-нибудь СМУ из каждой заработанной десятки отдаёт государству в виде налога и других удержаний — на содержание управленческого аппарата, армии, милиции, на здравоохранение, образование и прочее — определённую сумму. Скажем, рубля три…
— Ну, а как же иначе?
— Верно, все это надо, — согласился Буримович. — И что же? В результате, работая в государственной системе, строитель получает на руки, допустим, семь рублей из десяти. А шабашник? Армию он не содержит, милицию
— тоже, больницы, школы… В больницу же ходит, как и мы, детей своих учит бесплатно! Заметь, на мои и твои деньги! Выходит, что десятка, которую он получает у частника, остаётся целёхонькой. Да плюс ещё те рубли, которые он должен был отдать врачу и учителям своих детей. То есть он получил все тринадцать целковых за тот же труд, который потратил бы на государство.