— Во-во! — поддержал гостя Семён Матвеевич. — Такую чушь порют! Сами же ни черта в этом не понимают!.. Охота — древнейшее занятие.
— И чем выстрел хуже удара ножа на бойне? — уже с раздражением спросил у Вики отец.
— Или электричества, — поддакнул Ярцев-старший.
— Да нет, я вообще… — смутилась девушка и замолчала.
— Мы его добыли по всем правилам, — продолжал Николай Николаевич. — По-мужски… Километров десять шли за ним.
— Сдаюсь и преклоняюсь, — подняла вверх руки Вика и улыбнулась. — Умывайтесь и садитесь есть.
— Вот это другой разговор! — повеселел Николай Николаевич.
Вербицкая захлопотала у стола.
Семён Матвеевич вышел в другую комнату и вернулся с двумя бутылками коньяку.
— Заслужили, а? — вопросительно посмотрел он на гостя.
— С удовольствием! — потёр руки Вербицкий. — Теперь — не грех.
— Кутнём! — радостно произнёс Ярцев-старший. — Все свои… Дела в этом году сделаны. Как говорится, потехе — час!
Вика тоже охотно согласилась выпить. Глеб стал отнекиваться, ему ведь предстояло вести машину.
— Кончай сачковать, — отмахнулся отец, наливая ему полную рюмку. — Тут мы сами себе ГАИ и ОРУД!
Только успели выпить по первой, Семён Матвеевич налил ещё.
«Действительно, — подумал Глеб, — какая тут, в лесу, милиция!»
От коньяка стало веселее. Уплывало, растворялось чувство вины перед женой и приглашёнными гостями.
Вика тоже оживилась. Щеки у неё раскраснелись, глаза заблестели.
— Запомни, доча, — размахивая вилкой с насаженным на неё куском мяса, проповедовал Вербицкий, — настоящие охотники — друзья природы! Понимаешь, настоящие, а не паршивые браконьеры! Вот взять хотя бы лося… Да, прекрасный зверь! Сильный! Но пусти его размножаться самотёком, знаешь, сколько вреда он принесёт лесу?
— Это точно, — поддакнул Семён Матвеевич. — Губит молодую поросль…
— Что молодую? Крепкие деревья сводит. Обдирает кору — хана деревьям.
— А кто регулирует его численность, — поднял вверх палец Ярцев-старший. — Мы, охотники. Наука тоже за нас! Вот так, милая Вика! А какое отдохновение и удовольствие доставляет сам процесс идти по следу или караулить зверя! Недаром Тургенев, Пришвин боготворили охоту.
— Лев Толстой как-то сказал, — вставил своё слово Глеб, «не запрещайте вашим детям заниматься охотой. Это увлечение убережёт их от многих ошибок и пороков молодости».
Вербицкий вдруг встал, подошёл к нему и смачно поцеловал в макушку.
— Молодец! — произнёс Николай Николаевич прочувствованно. — Золотые слова!
И все поняли: он уже изрядно навеселе. Впрочем, остальные тоже были под хмельком. Кто больше, кто меньше.