— Спасибо, что вернулись, — смущаясь, но все же выдержав этот взгляд, ответила хозяйка.
Валерий Платонович взял её руку и запечатлел на ней поцелуй.
— Чай, кофе? — предложила Лена.
— Что вы! Обкормили, опоили… Если разрешите, немного музыки?.. Негромко?
— С удовольствием, — поднялась было Ярцева, но профессор опередил её.
Он нажал клавишу кассетника и чуть приглушил звук. Заиграла музыка, на которой прервалось их общее сидение. Играл один из модных западных ансамблей. Мелодию разобрать было трудно, но звуки, раздававшиеся из колонок, возбуждали чувственность. Хрипловатый голос не то мужчины, не то женщины модулировал, придыхал, словно исполнитель был в любовном экстазе.
Скворцов-Шанявский протянул Лене обе руки. Она встала, и он медленно повёл её в танце, все сильнее и сильнее прижимая к себе. И опять она почувствовала его волнение, как тогда, в первый раз. Волнение партнёра передалось и ей.
— Молодые думают, что они умеют любить, — говорил Валерий Платонович, почти касаясь губами её уха. — Но пожилые любят тоньше и глубже… Боже мой, Леночка, вы даже не можете себе представить, сколько в вас обаяния, женственности!
— Да? — почему-то шёпотом спросила она.
— Поверьте, — тоже тихо продолжал Скворцов-Шанявский. — Почему я не встретил вас лет тридцать назад!
— Меня просто-напросто ещё не было! — улыбнулась Лена, которой хотелось, чтобы он говорил и говорил, глядя на неё заворожёнными глазами.
У неё кружилась голова. Оттого, что такой человек (профессор! Из Москвы!) дарит ей своё внимание и влюблённость.
— Милая, чудная! — ласкал её взглядом Валерий Платонович. — Вы — мой последний взлёт! Что я могу для вас сделать? Что? Просите, что угодно!
— Ничего мне не надо! — смеялась Лена. — Ни-че-го-шень-ки!
— У меня сердце разрывается, что вы страдаете из-за тех безделушек, которые у вас украли! Боже мой, да вы… да вы… — он замолчал, не находя слов.
— Шут с ними! — отмахнулась Ярцева. — Я больше переживаю из-за того, что папа с мамой узнают! Это для них такой удар!
Музыка кончилась.
— Насколько я понял, это был гарнитур? — спросил профессор.
— Да, — кивнула Лена. — Остался только перстень.
— Можете показать?
— Пожалуйста.
Она пошла в спальню, профессор — за ней. Лена достала из трельяжа футляр с монограммой.
Скворцов-Шанявский долго рассматривал кольцо, вертел им так и этак.
— Изумительно! — наконец выговорил он. — Изумительно! Старинную работу сразу видно. Леночка, у меня в Москве есть ювелир. Мастер высочайшего класса! Художник! Скопирует любую вещь! Вы смогли бы подробно нарисовать пропавшие вещи?