Рейна вздохнула. По крайней мере она могла утешиться тем, что Гамар сейчас счастлив. Когда-то и ей приходилось испытывать нечто подобное в те далекие времена, когда она была принцессой в своей любимой родной Луаре. Когда-нибудь, надеялась девушка, ей, наконец, удастся покинуть опостылевший остров и вернуться на свою Родину.
Она стала покачивать младенца на руках, напевая колыбельную, которую помнила еще со своих детских лет. Малыш доверчиво прижался к ней, схватился своими пальчиками за ее руку, и Рейна почувствовала, как ей на глаза наворачиваются непрошеные слезы.
Через некоторое время она вошла в лачугу и положила ребенка рядом с его спящей матерью. Ей стоило огромного труда заставить себя думать о чем-то не таком мирном и безмятежном, как детство и материнство; Рейна заставила себя вернуться мыслями к своим планам обследовать вражескую территорию. Она как раз сегодня ночью собиралась предпринять новое путешествие через фьорд, чтобы еще что-нибудь узнать о Викторе. Это новое знание обязательно поможет ей одолеть врага… раньше чем он сможет ослабить ее мужество, и она сама сдастся перед его мистической силой.
Вечером этого же дня в трапезной «дворца» конунга Виктора был устроен, наконец, долгожданный пир, в честь его возвращения из царства мертвых. Вассалы Виктора, воины его дружины расселись за длинным столом. Сам он занял место на троне, во главе пиршественного стола, а у его ног расположились волки, с напряженным вниманием ожидая, когда их хозяин бросит им кости.
Виктор знал, что некоторые из его воинов были женаты, однако, сегодня в его доме собрались одни мужчины. Его служанка Хельга тоже отсутствовала и за столом прислуживала какая-то сгорбленная старуха, которую он никогда не видел. Это жалкое создание, одетое в накидку с капюшоном и какие-то истрепанные рукавицы, разносило дружинникам яства, беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Виктор с изумлением обнаружил, что эта несчастная рабыня ко всему прочему, видимо, еще и почти слепа. Во всяком случае, она постоянно путала тарелки, роняла куски хлеба на пол и разливала вино.
Кроме женщины, в трапезной присутствовали Невин и его брат Квигли, которые наполняли медом кубки воинов. Глядя на этих двух невольников, Виктор поймал себя на мысли, что никогда не видел братьев, которые бы так отличались друг от друга по внешнему виду. В то время как Невин был худощавым, молчаливым и болезненным человеком, его брат, скальд Квигли круглый и розовощекий, отличался веселым и болтливым нравом. Наливая мед, он развлекал дружинников импровизированными поэмами, в которых подсмеивался над разными эпизодами из жизни викингов, над их привычками, или сыпал коротенькими побасенками о похождениях богов и богинь. Чем шумнее и громче становилось сборище, тем сильнее Виктор начинал понимать, что его воины предпочитают крепкие напитки самым изысканным яствам, и этот «пир» не что иное, как самая заурядная пьянка. Хотя тут еще нужно было подумать что вреднее – неумеренные возлияния викингов или их неправильная пища, богатая жирами и холестерином.