— Пусть твоя жизнь будет долгой, а твое стадо умножится! — сказал у дверей дома Илия. — Я вкусил еды, в которой нуждалось мое тело, а моя душа познала то, что было ей неведомо. Бог никогда не забудет того, что вы сделали для нас, и ваши дети найдут пристанище в чужом краю. — Я не знаю, кто такой Бог. На Пятой Горе обитает много богов, — сказал пастух резко и тут же заговорил о другом. — Помни о добрых делах, что ты совершил. Это придаст тебе мужества.
— Я сделал очень мало. Но и в этом нет моей заслуги.
— Так знай, тебе предстоит совершить еще много добрых дел.
— Возможно, я мог предотвратить нашествие ассирийцев.
Пастух засмеялся.
— Даже если бы ты был наместником Акбара, тебе бы не удалось остановить то, что неизбежно. — Наместник должен был послать войско, чтобы напасть на ассирийцев, когда их было еще совсем немного. Или договориться о мире до того, как разразилась война. — Все, что могло случиться, но не случилось, уносит ветер и не оставляет после себя следа, — сказал пастух. — Жизнь соткана из наших мыслей. Просто некоторые события нужно пережить, ибо этого хотят боги. Неизвестно, зачем им это нужно, и нет смысла стараться, чтобы эти события миновали нас.
— Почему?
— Спроси у израильского пророка, что жил в Акбаре. Кажется, у него на все есть ответ. Он направился к загону для овец.
— Нужно вывести стадо на пастбище, — сказал он. — Вчера они не выходили из загона, и им не терпится поскорее из него выбраться.
Он кивнул Илие и мальчику в знак прощания и ушел со своими овцами.
Мальчик и Илия брели по долине.
— Ты идешь медленно, — говорил ребенок. — Ты боишься того, что может с тобой случиться.
— Я боюсь только самого себя, — ответил Илия. — Люди ничего мне не сделают, ибо мое сердце умерло. — Бог, вернувший меня из мертвых, еще жив. Он сможет воскресить мою мать, если ты возродишь город.
— Забудь об этом Боге. Он далек от нас и не творит больше чудес, которых мы ждем от Него. Пастух был прав. Отныне надо было изменять свое прошлое. Забыть, что когда-то ты считал себя пророком, которому надлежит освободить Израиль, но который не смог спасти даже один город.
Размышляя об этом, он испытал удивительное чувство радости. Впервые в жизни он почувствовал, что свободен и может сам распоряжаться своей жизнью. Правда, он не услышит больше ангелов, но зато он свободен и может вернуться в Израиль, снова стать плотником, поехать в Грецию, чтобы научиться мыслить, как ее мудрецы, или отправиться в далекое плавание вместе с финикийскими моряками. Когда-то Господь призывал его к мести. Лучшие годы юности он посвятил равнодушному Богу, Который лишь повелевал и вершил дела на Свой лад. Илия привык покоряться Его воле и чтить Его замысел.