– Что будем делать, Джонни? – спросил Воджин.
– Ты имеешь ввиду Тоннель?
Это был главный недостаток Брайта: он всегда задавал массу лишних вопросов.
– Нет, я имею ввиду бильярдную партию, которую мы с тобой не доиграли вчера.
Брайт не прореагировал.
– Слушай, – сказал он, – как думаешь, будут еще толчки?
– Видишь ли, землетрясение в Зоне Тоннеля – это событие с почти нулевой вероятностью, следовательно, повторение его еще менее вероятно. С другой стороны, если случилось одно событие с нулевой вероятностью, может произойти и второе.
Брайт обдумал услышанное и произнес:
– А тебе не кажется, что логика – довольно мерзкая штука?
– Тоннель – мерзкая штука, а не логика. Так что будем делать?
– Звонить в Хьюстон.
– Значит, и ты так считаешь?
– Да, – сказал Брайт. – Выбора у нас не осталось.
И экран погас.
«Черт возьми, – подумал Волжин, – а я ведь так и не удосужился посмотреть ту запись! Перезвонить Брайту? Нет, лучше я позвоню в свой Комитет».
На экране появилась Анна Трейси, миловидная блондинка из Ливер пуля. Этой своей секретарше Волжин особенно симпатизировал, и сейчас невозмутимый вид Анны, мирно вязавшей при свете настольной лампы как-то сразу успокоил его, все страхи показались далекими и нереальными.
– Анна, – сказал Волжин, – будьте добры, разыщите мне кассету с разговором Брайта и Джонсона, Боба Джонсона, и дайте ее пожалуйста, на мой экран.
И пока стекло тихо мерцало в ожидании передачи, Волжин вспомнил, как Брайт, дико возмущаясь и не выбирая выражений, рассказывал о встрече с Бобби Джонсоном. Рассказ получился яркий, и Волжину его вполне хватило тогда, но теперь было интересно посмотреть на Джонсона повнимательнее.
Мелькнула надпись «Внимание!», потом дата, время и номер записи. Названия не последовало – это была служебная пленка.
Джонсон вошел развязной походкой, закрыл дверь ногой и небрежно бросил:
– Salut, camarada!
Он был родом из Пуэрто-Рико и в детстве больше говорил на испанском, чем на английском. A camarada – это потому, что работников интерслужб, интеркомитетов и интеркомиссий часто в шутку называли интербригадовцами.
Брайт отреагировал спокойно.
– Добрый день, Боб, – сказал он. – Сигару? Виски?
– Я – спортсмен, – с достоинством ответил Джонсон.
Усевшись в кресло, он пододвинул к себе стул и водрузил на его спинку ноги, повернув к объективу рифленые подметки своих громадных кроссовок.
Брайт посмотрел на него грустно и спросил:
– Вы сумеете нам помочь, Боб?
– Запросто.
– Вы абсолютно уверены в этом?
– Ну, стопроцентную гарантию вы просите у господа бога, а я вам обещаю девяносто девять против одного. Вас устроит?