— Пойдем, — сказала она и отвела его к кровати. Уложив его, подошла к окнам и закрыла занавеси.
В комнате было полутемно, безопасно, тепло, они держали друг друга в объятиях, как когда-то, много лет назад. Цеплялись друг за друга, их дыхание смешивалось, и не нужно было говорить.
Когда они стали любовниками, казалось, что этого они ждали всю жизнь.
Потом он лежал в ее объятиях и чувствовал, как силы возвращаются к нему, он черпал их у нее. Когда он наконец сел, выражение лица его изменилось, стало спокойным. Челюсть снова выпятилась, глаза горели.
— У нас еще есть три дня, — сказал он.
Она села рядом.
— Иди, Джонни. Быстрее. Не трать времени.
— Я выведу «Кингфишер» из главного желоба. Найду эти алмазы. Они там есть. Я знаю, что они там есть. Введу корабль прямо между Молнией и Самоубийством, найду эти проклятые алмазы — будь я проклят, если не сделаю этого. — Он спустил ноги с кровати, потянулся за одеждой, одновременно глядя на часы. — Четыре. Могу добраться до Картридж Бей за несколько минут до темноты. Пожалуйста, позвони в Картридж Бей, чтобы осветили поле, а «Дикий гусь» пусть ждет меня.
— Позвоню прямо отсюда. Потом приму ванну, а ты иди. Не трать времени. — Трейси энергично кивнула, и Джонни окинул взглядом ее тело. Потянулся и почти робко коснулся большой белой груди.
— Ты прекрасна… как мне не хочется идти!
— Я буду ждать тебя.
* * *
— Все не так, как я думал. Не так, как я мечтал. — Бенедикт гневно расхаживал по кабинету Старика, поворачиваясь к окну и останавливаясь, чтобы взглянуть на гору через долину.
— Ты причинил ему боль. Ты его раздавил. — Руби беспокойно пошевелилась. Она сидела, подвернув под себя длинные золотые ноги, как кошка, в большом кресле. Она беспокоилась, и это отражалось в морщинках в углах глаз, в том, как она поджимала губы. Ей следовало бы это предвидеть, понять, что момент торжества не удовлетворит его, а вслед за местью последует отвращение и разочарование. Она понимала, что лучше всего сейчас оставить его одного. Не следовало возвращаться с ним в старый дом на Винберг-Хилл. Она встала.
— Дорогой. — Она подошла к нему. — Сейчас я пойду домой. Соберу его вещи, хочу от них избавиться. Хочу стереть всякую память о нем. Отныне мы с тобой — вместе.
Она потянулась, чтобы поцеловать его. Бенедикт отвернул лицо.
— Ах! Значит, ты уходишь? — У него было раздраженное выражение, губы злобно надулись.
— Мы оба устали, дорогой. Отдохнем немного, я вернусь сегодня же к вечеру.
— Значит, теперь ты уже отдаешь приказы? — Он язвительно рассмеялся.
— Дорогой…