Клаудия придвинула к кровати стул, села поудобнее, и вскоре на нее снизошло спокойствие, которое она уже однажды испытала у постели дочери. На столике лежала книжка, которую читал девочке Марко; Клаудия раскрыла ее и невольно увлеклась, погрузившись в волшебный мир сказок, как бывало в детстве, только тогда она бежала от суровой реальности, а сейчас ее охватила чистая, ничем не замутненная радость. Она так углубилась в чтение, что не сразу почувствовала на себе внимательный взгляд Натали.
С минуту обе молчали, потом Клаудия отложила книгу.
— Тебе надо спать, — шепнула она с улыбкой.
В больших светло-карих глазах Натали отразилась неуверенность.
— Ты уже была здесь раньше… Сидела и смотрела на меня.
— Верно. Мне это нравится. Когда ты была совсем маленькая, я часто сидела у твоей кроватки. Мне становилось легче и казалось, что все не так уж плохо, — просто сказала Клаудия.
— Если все было не очень плохо, почему ты ушла? — спросила девочка с присущей ей прямотой.
Клаудия вздохнула, в ее глазах блеснули слезы.
— Твой папа обманул меня. Иначе я бы никогда не ушла… Наверно, тебе трудно поверить, но это правда. Я тебя очень люблю и всегда любила, но не знаю, как это доказать.
Пальчики Натали перебирали белокурые локоны куклы.
— Тебе нравится Тайлер? — вдруг спросила она, испытующе глядя на мать.
Клаудия порадовалась тому, что слабый свет настольной лампы скрывает ее щеки, внезапно вспыхнувшие румянцем.
— Да, очень.
— И мне тоже. Жалко, что он мне не отец. Мой настоящий папочка говорил неправду.
За этими простыми словами таилась такая бездна страдания, что у Клаудии перехватило дыхание. К горлу подступил комок.
— Я знаю. Но Тайлер не такой, ему можно верить.
Натали в упор смотрела на мать.
— Он говорит, ты хочешь со мной поближе познакомиться. Зачем? Я должна уехать с тобой?
Клаудия словно вступила на минное поле, по которому следовало продвигаться с особой осторожностью.
— Мне бы этого очень хотелось, но только если ты согласишься, — мягко сказала она. — Все зависит от тебя.
— Это хорошо, — быстро сказала Натали, — потому что я никуда не поеду.
Подавив обиду, Клаудия откинула назад голову.
— Я так и думала. Не беспокойся, сейчас я хочу только одного — подружиться с тобой, — Зачем? Тебе нужны мои деньги? — с подозрением спросила девочка.
Клаудия покраснела от досады.
— Разумеется, нет! Твои деньги мне ни к чему, у меня своих достаточно. Выброси, пожалуйста, из головы эту глупую мысль раз и навсегда. — Последнюю фразу она произнесла более резко, чем намеревалась. Это все из-за Гордона, его извращенная лживость выводила ее из себя. Какой же он все-таки подлец! Ее рука, потянувшаяся было к дочери, сама по себе отдернулась, слезы обожгли веки, из груди вырвался горький смех, больше похожий на рыдание. — Видишь, Натали, я не смею даже дотронуться до тебя… Боюсь, что ты меня оттолкнешь.