— Зоя, ты поклялась, что в гареме никто не дотрагивался до тебя. Теперь же ты утверждаешь другое? — Он схватил ее за руку и вынудил посмотреть на него. Не вызывало сомнения, что он в ярости, но Зоя понимала, что эта ярость направлена не на нее. — Тогда, — произнес он вибрирующим от гнева голосом, — я вернусь и убью этого ублюдка.
— Убийство — это смертный грех.
— Я знаю.
— Тебе придется убить самого себя, если ты действительно собираешься прикончить ублюдка, обрюхатившего меня.
Уинн с безнадежным видом шлепнул ладонями по коленям.
— Зоя, я стерилен. Пойми ты это своей красивой, но упрямой головой.
— Я разговаривала с Маккэрном.
— Замечательно.
— Я разговаривала с ним насчет твоей предполагаемой стерильности.
— А зачем? — поинтересовался Уинн.
Зоя сердито фыркнула. Иногда ее муж бывает, туп, как пробка.
— Затем, дурак ты этакий, что у меня возникли подозрения, что я беременна, еще на борту корабля. Меня внезапно перестала мучить морская болезнь, и в течение длительного времени не было месячных. Я, конечно, не молоденькая девочка, но до климакса мне далеко, — ответила она.
Уинн ошалело таращился на нее, как китайский болванчик качая головой. Его лоб прорезали глубокие складки. «Отлично! Пусть попотеет ради разнообразия», — подумала Зоя. Она-то свое отпотела за сегодняшний вечер.
— Ты говоришь серьезно? — спросил Уинн.
— Абсолютно.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Полностью?
— Определенно. Подержи немного руку на моем животе — и ты получишь доказательство.
— О Господи! — прошептал Уинн, потрясенный до глубины души. Внезапно он почувствовал, что ему не хватает воздуха. — О, Господи!
Он выхватил бадью из рук Зои и присоединился к ней в увлекательной игре, называемой «отстрел кошек». Зоя рассмеялась бы, если бы не была так слаба. А жаль, он заслужил такое наказание.
— Как такое могло получиться? — спросил он, вытирая рот еще одним платком.
— Неужели мне надо объяснять? — Он кивнул. Она покачала головой. — Уинн, ты скакал по мне практически каждую ночь с того дня, как мы встретились. Неужели тебе так трудно сопоставить очевидные вещи?
— Но я стерилен!
— Видимо, нет.
Он с такой силой откинулся на спинку сиденья, что у Зои щелкнули зубы.
— Зоя, ты заставляешь меня петь по-иному.
— Выразись по-американски, Уинн.
— Ты возвышаешь меня. Ты заставляешь меня гордиться собой. Я всегда считал, что дети — это то, что недоступно для меня.
— Это заметно.
— Теперь я знаю, что ошибался.
— Совершенно верно. — Она похлопала его по бледной щеке, наконец-то сжалившись над ним. Куда деваться, если он не может справиться со своим тупоумием?