— Успехи германской армии, — сказал Крукавец, — это наши успехи…
— Истинно, сын мой. Ее успехи — наши успехи. Мы идем за Адольфом Гитлером!
Ну вот, а Крукавец едва не принял его за некую разновидность красного священника, попадались и такие среди церковнослужителей — не красные, а так, розовенькие. Петляет, как-то уважаемый хозяин дома, духовный пастырь, и туда повернет и сюда. А свои, местные партизаны, прикокнут в любую полночь. Их нужно бояться, прав, прав священник. Но если боишься, то как же ты будешь бороться с ними? Он спросил об этом хозяина, и тот ответил:
— Бояться — не равносильно трусить. Бояться — равносильно быть осторожным. Чтоб враг не застал тебя врасплох. И еще бояться — значит соблюдать разумность, трезвость в своих поступках, не прибегать к излишней жестокости.
— Да, отец мой, — ответил Крукавец, и в который раз перед ним возникли застреленные им советки. Потом много было другого, но три советки положили начало этому многому другому, за которое могут взыскать.
— Я не призываю тебя, сын мой, к мягкотелости, к дряблости. Ты воин, ты должен быть твердым и жестоким. Но в меру! А чрезмерная жестокость вызывает в народе отрицательные чувства, идет во вред нашему общему движению, борьбе за самостоятельную и независимую Украину…
В народе отрицательные чувства? На народ Крукавцу наплевать, а вот партизаны могут влепить свинца или вздернуть на веревке.
— Да и германские друзья бывают недовольны, когда наши эксцессы предаются широкой огласке…
— Германские друзья отмачивают не хуже националистов, — сказал Крукавец. — Не слыхали?
— Кое-что слыхал. Но что позволено немцам, не всегда позволено нам, это историческая закономерность…
— Я молюсь за здоровье наших фюреров, за Степана Бандеру да Андрея Мельника.
Священник сказал:
— Предпочтительней молиться за одного, двоевластие нетерпимо, фюрер должен быть один, я имел в виду — вождь, глава.
— Я молюсь за здоровье главы униатской церкви графа Андрея Шептицкого! — поспешно сказал Крукавец.
— …митрополита Андрея Шептицкого, — сказал священник.
Крукавец заметил, что взгляд у священника зоркий, цепкий, подумал: ему очки не нужны. Носит, чтоб прятать глаза, а самому высматривать.
— Видишь ли, сын мой, — говорил священник, — знамя национализма не следует пятнать без надобности. Разумеется, борьба есть борьба, и всякое происходит. Бывают вынужденные шаги, когда без крайних акций не обойтись. Но в принципе следует держаться в рамках. Иначе, кроме осложнений, мы ничего не получим… Мои прихожане, например, жаловались на крайности, допускаемые оуновцами, полицией…