Проснулась от грубого, от наглого прикосновения. Мозолистая, жесткая рука шарила, шарила. Женя вскрикнула, открыла глаза и увидела нагнувшегося над собой хозяина.
— Пошел вон! — крикнула она и ударила по чужой, вонявшей чесноком роже.
— Что ты, что ты, девка? — Он успокаивал, скорее удивленный, чем раздосадованный.
Шум разбудил Клару и Иру. Спросонок они не сразу разобрались, в чем дело. А когда разобрались, тоже стали кричать и браниться. На шум пришла Мотя, встала в сторонке, прислушиваясь. И хозяин стоял в сторонке, прислушивался, словно не без удовольствия. Вздохнул, сказал:
— От бабы! Огонь! Не то что моя… — и ткнул пальцем в Мотю.
Мотя поджала губы, произнесла с расстановочкой:
— Ну, вот что, бабоньки… Придется нам расстаться… Не потому, что муженек глаз на вас положил, кобеляка. Хотя радости от этого мне мало… А потому, что соседка, Ульяна-стерва, видала вас. Спрашивает меня возле колодца: что за бабы у тебя остановились, не советки ли? Боюсь: донесет, стерва… Уходить вам надо, красавицы…
— Да, мы уйдем отсюда! — сказала Женя. — Чтоб терпеть приставания? Катись к черту на рога!
— Куда пойдете? — сказал хозяин миролюбиво. — Оставайтесь, авось, Ульяна не донесет…
— Донесет! На бесстыжей харе у ней написано! И попадете вы в лапы к Крукавцу, лопни он, кат!
— Насчет Крукавца потише, жена. А то он укоротит твой язычок! Куда же товарищам или, скажем, гражданам советкам податься?
— А то не знаешь? В лес, на отшиб. На хутора! В селе разве схоронишься? Сколь народу…
— Не обессудьте, но мы уйдем, — сказала Ира, вставая.
— Хоть темна обождите, — сказал хозяин.
— А чего ждать? Чтоб Крукавец пожаловал? Так и нам не поздоровится, муженек мой разлюбезный!
— Не беспокойтесь, — сказала Клара, тоже вставая. — Мы уйдем сейчас же. Девочки, собирайтесь.
А что там собираться? Под взглядами хозяев обулись, оделись, пригладили волосы, взяли с пола имущество — одеяло, стеганку, пустую сумку. Мотя сказала:
— Дам харчей на дорогу.
Женя сделала протестующее движение, но Ира остановила сестру, мягко проговорила:
— Спасибо. Только немного. Платить нечем. Вот разве одеяло…
— Давай, — сказала Мотя. — Пригодится.
— Куркули мы с тобой, жена! — Хозяин засмеялся.
… До вечера было не так уж далеко. Откуда-то наносило запах горелого, и в той же стороне мычала корова требовательно и властно. Непривычно было слышать это после того, как сутки слышали грохот взрывов. Теперь взрывов не слыхать, теперь мирно мычит буренка, желающая освободить от молока набухшее вымя. Наверное, вот-вот звякнет дужка подойника, молочная струя шлепнется о жестяное дно, корова захрумкает сеном, успокоенно вздыхая.