— Ваш отец, Кэт, полностью доверял мне, — сказал Уилкинсон. — И ваш дед почтил меня таким же доверием. А вы... доверяете мне вы?
— Конечно! У меня нет никаких причин не верить вам.
— Вот и отлично! — он вынул из кармана ручку. — Подпишитесь там, где галочки.
Я расписался, наверное, в двадцати местах, отдал ручку и сложил бумаги.
— Зачем вам это? — спросил я.
— А вы когда-нибудь знали подробности завещания вашего отца, то есть дедушки?
Я неопределенно развел руками.
— Знаю только, что он разделил состояние между отцом и дядей Майлсом. А разве нет?
— В какой-то степени да. Но были еще некоторые дополнительные условия. После их смерти деньги должны перейти к их детям. А если кто-нибудь из детей умрет, то к другим детям или к детям умершего.
— Вот как?
— Так гласило последнее завещание. Кроме того, ваш дед, зная, как его дети относятся к деньгам, поставил в завещании еще одно условие: капитал переходит к родственникам покойного, только если он не затребован прямым наследником в течение тридцати лет. Срок этот истекает как раз в субботу, то есть завтра.
— Ага, значит, я единственный и законный наследник уже истраченного капитала. К чему тогда вся эта волынка? Я-то знаю — мой старик промотал все деньги.
— В том и дело, что дед сделал оговорку, согласно которой дети не могли полностью расходовать капитал. Ваш отец был бесшабашным человеком, но и он оставил кое-какую недвижимость, которую не имел права продавать. Так что если вычесть все налоги, на вашу долю приходится не меньше двух миллионов.
— Что?! — я непроизвольно вскочил, вцепившись в край стола.
Уилкинсон задумчиво кивнул.
— Теперь понятно, зачем мне ваши подписи?
Но еще не все стало понятно, и я спросил:
— А как с дядей Майлсом и его детьми?
— Боюсь, что никак. Они уже истратили все до последнего цента, и из Баннерменов богатым остались только вы.
— Черт возьми!
— Но в завещании есть еще один пункт, который может все испортить, и это меня беспокоит. Могут возникнуть большие неприятности.
— В чем дело?
— Ваш дед был внешне очень экстравагантным человеком. Он был слишком честен и принимал закон буквально до последней буквы. И вот он оставил в завещании пункт, согласно которому наследник, замешанный в какое-нибудь уголовное дело и признанный виновным, навсегда лишается своей доли наследства, а его часть переходит к другим, которые себя ничем не запятнали.
«Не удивительно, — подумал я, — что Баннермены всеми силами стараются выйти сухими из воды. Даже выкуп в миллион долларов их не пугает.»
— И вот сегодня, как назло, лейтенант Граверс задерживает вас. Даже если вы ни в чем не виноваты, ношение оружия само по себе уголовно наказуется.