Молчун подумал, что неплохо бы сделать механизм изменения положения крыльев и в течение дня менять нагрузки на колесо, ведь при сильном ветре водочерпалка работала избыточно, накачивая воды больше, чем нужно, и без нужды изнашивая зубчатые колеса.
«Завтра займусь», – пообещал себе невольник. Работа оставалась единственным, чем он мог занять себя, пока его сознание и память были недосягаемы.
Проверив механизм, Молчун вернулся в свой домик, а ему на смену из хижины на склоне появился Рулоф.
Прикрываясь плащом из просмоленной мешковины и подсвечивая себе фонарем, он спустился во дворик и еще раз осмотрел сотворенное невольником чудо – самокрутное колесо.
Он не очень верил, что у Молчуна что-то выйдет, но когда вся эта громада заскрипела, закрутилась и стала без помощи осла подавать воду – да как подавать! – он воскликнул: великие реки! И на четверть часа лишился дара речи.
Сейчас колесо стояло – по ночам водочерпалка не работала, но крылья трепетали под порывами ветра, как будто не могли дождаться утра, когда же им снова позволят крутить колесо.
– Чудо! Одно слово – чудо! – вслух произнес Рулоф и, покачав головой, стал подниматься к лачуге, черпая дождевую воду дырявыми башмаками.
Хлопнула дверь лачуги, и пару минут спустя Рулоф уже снова храпел на деревянной койке. Смотритель спал, но за стеной в пристройке не спал осел Лумбарий, перебирая копытами и опуская морду в торбу. Он ел овес, думал и снова ел и не переставал восхищаться гением большого человека, сократившего срок его ослиной каторги.
Под утро дождь сменился недолгим градом, а с первыми лучами солнца тучи ушли за юго-восток и ветер принялся сушить промокшие за ночь парусные крылья и каменный забор вокруг водочерпалки.
Рулоф вышел на крыльцо и, подойдя к бочке, поплескал в лицо студеной водой. Вытершись полой халата, он посмотрел на всходившее солнце, затем спустился к лестнице и увидел, что из своего домика показался Молчун. При нем была дощечка, на которой, Рулоф это уже знал, была горстка толченого мела и пара веточек увядшей мяты. С помощью этих компонентов Молчун создавал зеленоватую смесь с запахом мяты.
Огромное ветряное колесо поднималось посреди дворика футов на пятнадцать, и его крылья все еще вибрировали на ветру, словно желая поскорее начать работу.
– Вот ведь дела какие, – восхищенно произнес Рулоф и стал спускаться во дворик, желая присутствовать при запуске колеса в работу.
Тем временем Молчун пальцем энергично размазывал меловую смесь по зубам, и Рулоф с интересом за ним наблюдал.
– Зачем ты это делаешь? – задал он вопрос, который не давал ему покоя уже несколько дней.