— Говори!
— Да. — Даже сквозь свитер она чувствовала его горячее дыхание.
— Наверное, это было вчера, — сказала она, вспомнив кастрюлю с остатками супа. С трудом взяв себя в руки, Джесси отпустила его голову и поднялась. Его объятия были слишком слабы, чтобы ее удержать.
— Ты останешься здесь, — сказала Джесси, укрывая его. — Я найду аспирин и приготовлю тебе поесть.
В ванной она нашла обезболивающие и жаропонижающие таблетки. Джесси положила их на столик и снова пошла посмотреть на Диллона. Он почти засыпал, когда она дотронулась до его щеки, он слегка подался к ней, коснулся губами ее ладони, рухнул на кровать и заснул.
Еще некоторое время она стояла рядом, прислушиваясь к его дыханию, затем наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Поправляйся, любимый, — прошептала она. — Поправляйся, пожалуйста.
На цыпочках пройдя через комнату, Джесси спустилась по лестнице. В окно кухни она увидела стоявшую за хижиной машину Диллона. Дети по-прежнему были в ее машине и, она надеялась, спали. Она нашла суповые пакеты и поставила на плиту две кастрюли с водой. Одной было явно недостаточно, чтобы удовлетворить аппетит Диллона и двух голодных детей.
Затем она налила в три стакана апельсиновый сок и сделала два сандвича. Джесси хотела оставить Ангелину и Эмилио на кухне, чтобы они здесь перекусили, пока она понесет Диллону наверх суп и сок. Сейчас она составляла в голове список дел, которые необходимо сделать сегодня. Сначала она покормит Диллона, потом поможет ему умыться и уложит спать. Затем покормит детей, искупает их и устроит на ночь на тюфяках в гостиной, поближе к огню.
— Ах, черт! — вслух выругалась она, посмотрев на холодную плиту, и побежала к двери, которая ко всему прочему была распахнута настежь. Сейчас она с ужасом подумала о том, каково приходилось Ребекке, когда она стала матерью. Она была одна и начинала жизнь заново в таком же маленьком домике. Домашних дел — невпроворот, но она была счастлива, поскольку ее жизнь наполнилась новым смыслом.
Когда Джесси приезжала к ней, что случалось достаточно часто, она всегда восхищалась сестрой, но была уверена, абсолютно уверена, что сама жить так никогда не будет. Они с Ребеккой были совершенно разные люди, с разными запросами и укладом жизни.
Улыбнувшись тому, какие шутки может выкидывать жизнь, Джесси пошла за дровами. Огонь в печи никак не хотел разгораться, и пока она возилась с ним, смеялась вовсю. Когда наконец занялся слабенький огонек, быстро разгоравшийся и набиравший силу, на ресницах Джесси заблестели слезы. Однако усталости она совершенно не чувствовала.