— Ты сказала ему такое?! Бьюсь об заклад, это его возмутило. — Он нагнулся и принялся собирать разбросанные по полу бумаги.
— Что это такое? — Джесси остановилась около софы.
— Досье.
— На меня?
— На тебя. — Диллон разорвал пачку пополам.
— Но зачем?
— Чтобы разоблачить тебя, а меня привести в чувство. — Он еще раз разорвал листы пополам.
— Что же в нем было? — Она мысленно перебирала события своей жизни, пытаясь припомнить хоть одно, заслуживающее разоблачения, — Ложь и полуправда. — Он кинул на кофейный столик папку и разорванные листы. — Фотографии, которые я видел еще много лет назад.
— Фотографии?
— Да. Ты лежишь в спальне в одном нижнем белье и смотришь в объектив невинными, как у детской куклы, глазами. Именно они убедили меня тогда, что ты опытная женщина. Увидев их, я начал мечтать о тебе.
— И это все?
— Еще там есть свидетельства полдюжины мужчин, любовницей которых ты была. — Внешне Диллон был совершенно спокоен, но в его глазах горела безумная злость.
— Надеюсь, что не одновременно. Конечно, эта легкомысленная фраза не была ответом. Но борясь с подступившими к горлу слезами, ей не удалось из себя выдавить большего. Раньше она не понимала, до каких пределов может простираться власть одного человека.
— Не знаю. Я особенно не вчитывался, — сказал Диллон с тихой яростью.
— Он и правда может разрушить твою карьеру?
— Лжи и полуправды вполне достаточно для этого, если предоставить их нужным людям.
— Диллон, я не могу позволить, чтобы это случилось, но не знаю, как этому воспрепятствовать.
— Этого не случится.
— Может быть, но это вполне возможно. — Джесси вспомнила, как он выглядел, когда она вошла в столовую первый раз. — В чем-то из того, что он тебе сказал, правды было достаточно, чтобы ты расстроился. Что это было?
Диллон указал взглядом на лежавший на софе журнал.
— Ты это видела?
— Я только позирую, — поспешно ответила она, покачав головой. — Снимки, которые будут напечатаны, они потом выбирают сами.
— Ты на обложке.
Она взяла журнал. Фотография была хорошей. Мокрой, замерзшей и уставшей женщине и требовательному фотографу удалось поймать тот неуловимый момент заката, который прекраснее всех остальных.
— Некоторые фотомодели работают всю жизнь и никогда не попадают на обложку. — Она должна бы ощущать гордость, но не испытывала ничего, кроме страха и опустошения. Ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног, и она ничего не может с этим поделать.
— Первый раз я увидел тебя как раз на обложке журнала, который был у Стефана. Там ты выглядела такой прекрасной, чистой и светлой, что я сразу подумал: на самом деле ты, должно быть, черт на колесиках.