Несмотря на нависшую опасность, Джесси рассмеялась.
— А знаешь, ты прав. Может быть, не совсем в том смысле, но прав. То же самое любила повторять моя мать.
Хотя Диллон все еще злился, на его лице появилась полуулыбка.
— Могу в это поверить. Немногие отважатся сказать в лицо моему деду то, что сказала ему ты. — Диллон сдвинулся с места, к которому, казалось, уже прирос. Он взглянул на Джесси и подошел к ней ближе. — Харлон, наверное, был не в состоянии этого в тебе оценить, но я ценю, — уже спокойно сказал он и заключил ее в объятия. — Он не обидит тебя, Джесси. Этого я ему не позволю. И не позволю ему встать между нами, как бы он этого ни хотел.
Она постаралась ему поверить, но тяжелые сомнения остались.
— Может статься, такое обещание сдержать будет не просто.
— Предоставь это мне. Я знаю, как это сделать.
— А что мы будем делать сейчас? — Она кивнула в сторону софы. — Этот журнал — только начало. Даже удивительно, почему у него не оказалось сигнального экземпляра следующего номера.
— Наверняка он у него есть. Но он преподнесет его мне лично.
— Почему? — Ода нагнулась и подняла журнал. Но Диллон взял его у нее из рук и бросил в сторону.
— Не сейчас, — сказал он, вновь заключая ее в объятия. — На сегодня, по-моему, хватит.
— Я не люблю, Диллон, когда на мне что-то висит, — настаивала Джесси. Если есть какая-то проблема, то я хотела бы о ней знать. — Она повернулась в его руках и снова посмотрела на лежащий журнал.
— Дело не в фотографиях, а в том, как их воспринимают. — Он обнял ее сильнее и прижал ее голову к своей груди. Нежно коснувшись щекой ее волос, он сказал:
— Это все из-за тех безликих мужчин, которые покупают подобные журналы только для того, чтобы предаваться мечтаниям, глядя на твои фотографии. Как раньше я.
— Ох, боже мой, Диллон! — Джесси была раздражена. Она высвободилась из его объятий и, отступив назад, с вызовом посмотрела на него. — Ты думаешь, на твои фотографии женщины не смотрят с вожделением? Да во всех гримерных Остина, в которых я, кстати, побывала немало, женщины только и делают, что пускают слюнки, глядя на твое изображение.
— Это совершенно другое.
— Почему же другое? — Его ответ только подлил масла в огонь. — Потому что это ты, а не я? Или потому, что ты мужчина, а для мужчин другие законы?!
— Вот именно, другие законы, — хмуро сказал он.
Джесси остолбенела.
— Прости, не поняла?!
— Может быть, это не правильно, — настаивал он, — но это так. У меня репутация бабника, но это никогда не вредило моей карьере. Для женщины все по-другому. Это несправедливо, не правильно, но так уж устроен мир.