Нахмурившись, Седина прошла на кухню. Утром она не позавтракала и теперь, прежде чем начать что-либо делать, ей необходимо было выпить чашечку кофе. Холодильник был выключен, а дверца его приоткрыта, что лишний раз говорило о том, что в квартире никто не жил. Когда закипел чайник, она заглянула в обе спальни. Ни на большой кровати, ни на двух односпальных явно никто уже давно не спал.
Доминик заходил сюда ненадолго, чтобы включить автоответчик. А потом ушёл. Куда? И почему?
Налив кипятка в кружку с растворимым кофе, она взяла её и прошла в гостиную, уставившись на мерцающие огоньки электрокамина.
Паниковать, конечно, не следует. Все это было странно, однако ответ мог быть вполне объяснимым. Может быть, Доминик где-то задержался вчера вечером или отсиживается из-за снегопада в какой-нибудь придорожной гостинице. Может быть, он уже вернулся в Лоуер Оттёрли? Может быть, он…
Она вдруг услышала, как в замке повернулся ключ, затем раздался стук закрывающейся двери, и поставила кофе на журнальный столик около камина.
Доминик? В её золотистых глазах появилось выражение облегчения и злости одновременно. Ну, она ему покажет! Из-за того, что он не побеспокоился позвонить кому-либо из них, ей пришлось ехать сюда, разыскивать его, понапрасну тратить время, хотя она могла бы пойти навестить Мартина и, может быть, даже узнать, что этот проклятый Адам Тюдор от него хочет.
Лёгок на помине, он тут же возник перед ней, прошёл в гостиную и остановился в дверях, лицо его пылало от гнева, когда он выпалил:
— Где он? — На лице его, как будто высеченном из гранита, сверкали изумрудными искрами глаза. — Не беспокойся, я сам посмотрю. — Адам прошёл в кухню, бросив ей через плечо:
— Только молчи. Чтобы я не слышал от тебя ни слова, — прорычал он, поворачиваясь к ней лицом, когда она издала возмущённый вопль. — Я так на тебя зол, что готов душу из тебя вытрясти. — Он секунду помолчал, затем продолжал с возмущением и гневом:
— Как ты смела скрыть от меня болезнь отца? Он мог умереть, а я бы об этом ничего не знал? Как ты смела?..
Она была совершенно ошарашена, не в силах произнести ни слова; об этом говорил её взгляд, когда он, осмотрев квартиру, вернулся в гостиную.
Если бы Адам Тюдор действительно любил отца, то его возмущение можно было бы понять. Но она ведь знала, что это совсем не так. Насколько ей было известно, он был врагом своего отца. Записка, сообщающая о приходе, вызвала у Мартина сердечный приступ… Но однако, как сказала Ванесса, этот тип вовсе не был расстроен, когда пришёл к нему в больницу…