— Но это самоубийство, сэр! — Запротестовал полковник штаба. — Даже 007 никогда с ним не справится.
— Что бы 007 получил за его сегодняшнюю выходку? — спросил М. холодно. — 20 лет? Как минимум. Так не лучше ли погибнуть на поле боя? Если он успешно справится с заданием, то вернет себе былую репутацию, и мы сможем забыть все, что было. Словом, решение я уже принял.
В дверь постучали, и в комнату вошел дежурный офицер медицинской службы. М. поздоровался с ним, повернулся на каблуках и вышел через открытую дверь.
Начальник штаба посмотрел ему вслед.
— Бессердечный сукин сын! — шепотом произнес он. Потом с присущей ему скрупулезностью и чувством долга принялся за выполнение заданий, которые были ему даны. «Нам — совсем не рассуждать, нам — идти и умирать!»
3. Скараманга по кличке «Пистолетик»
В клубе «Блейдз» М. съел свой обычный постный обед — зажаренную дуврскую камбалу, а за ней — преотличнейший кусок полутвердого белого сыра «Стилтон», выдержанного, настоящего, с синими прожилками плесени. Как обычно, он сидел один, за столиком у окна, отгородившись от зала газетой «Таймс», время от времени переворачивая страницы, демонстрируя окружающим, что он читает, чего на самом деле не делал. Но Портерфилд все-таки не преминул заметить старшей официантке Лили, всеми любимой миловидной женщине, считавшейся украшением клуба, что «со стариком сегодня что-то неладно»: «Ну, может, с ним ничего такого и не случилось, но он явно не в своей тарелке». Портерфилд считал себя психологом-любителем и гордился этим. Будучи метрдотелем и отцом-духовником для многих членов клуба, он знал немало обо всех них, и ему нравилось думать, что он знает все. Как и подобает всем безупречным слугам, он мог предвидеть желания клиентов и угадывать их настроения. Так что, стоя рядом с Лили в эту выдавшуюся ему свободную минутку, уютно обосновавшись у буфетной стойки, ломившейся от превосходных холодных закусок — такого выбора, пожалуй, в целом свете не найти, — он не спеша вел вполне философскую беседу с самим собой. «Ты же знаешь это ужасное вино, которое постоянно пьет сэр Майлз. Это алжирское красное вино, которое официальный комитет по винам даже не разрешает заносить в карту вин. Его держат в клубе, только чтобы ублажить сэра Майлза. Ну так вот, он однажды объяснил мне, что, когда служил на флоте, они называли этот напиток „яростным“, потому что если его выпить много, то тебя начинает заносить, так и хочется учудить, выкинуть что-нибудь эдакое. Словом, за десять лет, которые я знаю сэра Майлза, он ни разу не заказывал больше половины графина этого вина».