– Я слышала, что Версаль – самое красивое место на земле, – негромко сказала Катрин. – Какая вы счастливица, что там ваш дом!
– Вы так любите Вазаро, а живете в Иль-дю-Лионе?
– Родители умерли от ветрянки, когда мне было четыре года, и отец Жан-Марка привез меня в Иль-дю-Лион. Я буду жить там до тех пор, пока не стану достаточно взрослой, чтобы самой управлять Вазаро. У Жан-Марка великолепный замок, роскошнее, чем у меня в Вазаро усадьба. – Катрин поспешно продолжала, испугавшись, что задела чувства Жюльетты:
– Но, разумеется, ваш дом в Версале намного шикарнее, чем замок или Вазаро.
– Дом? У меня его нет! – Жюльетта едва справилась с ощущением потери, поразившим ее саму. Какое это счастье – иметь его, а не переезжать из Парижа в Версаль, Фонтенбло и в другие королевские резиденции по прихоти ее величества! – Мы занимаем несколько комнат во дворце. – Она пожала плечами. – Впрочем, это не имеет значения. У меня есть мои краски.
– Я заметила вашу картину, как только вошла в комнату Жан-Марка. Она просто прекрасна. Вы очень умны.
– Да, это так.
Катрин неожиданно рассмеялась:
– Вы не должны со мной соглашаться. Клер говорит, что юной даме подобает быть скромной во всем, что касается ее способностей.
– Но вы же на себе убедились, какая дура ваша гувернантка. – Глаза Жюльетты заблестели. – Вы должны, получив урок с корсетом, уже не слушать ее.
Глаза Катрин в ужасе расширились.
– Вы так считаете?
– Разумеется, вы не должны слу… – Жюльетта замолчала. Хрупкость девушки напомнила ей одну из китайских ваз в шкафчике королевы, а если Клер подобна Маргарите… – Наверное, вам надо не во всем с ней соглашаться, – пыталась она смягчить категоричность своих суждений. – Одно бесспорно: не позволяйте гувернантке так вас затягивать.
– Мне не следовало быть столь тщеславной. Я уверена, Клер не хотела причинять мне боль.
– Нет? – Жюльетта постаралась, чтобы голос не звучал скептически. Возможно, Клер не была горгульей, как Маргарита, но она явно не страдала от избытка ума.
– Я не дура, – с достоинством произнесла Катрин. – Я знаю, мне следовало бы сказать Жан-Марку, что корсет слишком тугой.
– Так почему же вы этого не сделали?
Белую кожу Катрин снова залил багровый румянец.
– Филипп…
Жюльетта расхохоталась.
– Вы влюблены в этого красивого павлина.
Катрин яростно запротестовала:
– Он не похож на самовлюбленного павлина, он добрый, мужественный и…
Жюльетта подняла руку, останавливая поток страстных слов:
– Я не хотела неуважительно говорить о нем. Просто у меня такая манера. Скажите, а вы с ним уже ложились?