У Алекса глаза так и горели.
— Тебе надо увидеть всех этих лошадей! Пойдем, я тебе покажу!
— Не сейчас, — остановил его Грегор, снимая Марианну с седла. — Я уверен, что с твоей сестры на сегодня лошадей больше чем достаточно. ПУСТЬ она пойдет к себе в покои и отдохнет.
— Отдохнет? — озадаченно уставился на него Алекс. — Сейчас? С какой стати?
— Может, ты бы повел Алекса посмотреть на скаковой круг, который мы устроили на южном пастбище, Грегор? — Джордан взял Марианну под руку. — А я пока представлю Марианну слугам и покажу ей ее комнату.
Было видно, что он чувствует себя абсолютно непринужденно. Он привык к этому огромному замку, привык властвовать, раздавать награды или наказания по своему усмотрению, как это уже много столетий делали его предки.
Привычка повелевать, въевшаяся в плоть и кровь, и ни в чем не знать отказа — вот что отличало Джордана Дрейкена от других.
Ее рука под теплыми пальцами Джордана начала но гореть. Она вдруг почувствовала какое-то удушье, стесненность. Ей надо было от него уйти.
— Грегор проводит меня позже. А сейчас я хочу видеть конюшни. — Она решительно освободила руку и шагнула к брату. — Пойдем, покажешь мне, Алекс.
* * *
Джордан в ярости сжал кулаки, глядя вслед Марианне и Алексу, бегущим по двору замка.
— Чего ты дожидаешься? — резко спросил он у Грегора. — Иди за ними.
— Скоро пойду. Алексу потребуется немало времени, чтобы живописать достоинства каждой лошади. — Грегор смотрел, как брат и сестра исчезают за дверями конюшни. — Она боится.
— Да. — Джордан кинул на него сардонический взгляд. — Но не меня, позволь тебя уверить.
— И тебя тоже — немного. Это новый для нее мир, а ты в нем король. Ты должен постараться ей помочь,
— Я пытался. — Джордан возмущенно посмотрел на друга. — Какого дьявола ты от меня добиваешься? То ты настаивал, чтобы я держался от нее подальше, а теперь требуешь, чтобы я был к ней ближе.
— Не слишком близко. Тебе надо удерживаться на тонкой грани.
— Я никогда не умел ходить по канату. Сам этим занимайся.
— Я свою роль сыграю. — Грегор улыбнулся. — Ты очень хорошо держался на «Морской буре». Я видел, чего это тебе стоило. Той ночью я вдруг испугался, что потерял тебя.
— Я счастлив получить твое одобрение. Всю жизнь к этому стремился.
— Почему ты так на меня сердишься? Ты знаешь, что я прав, иначе не послушался бы моего совета. Ты продолжал бы плыть по течению, а потом было бы уже слишком поздно.
И Марианна спала бы в его постели на «Морской буре» и здесь, в Камбароне, подумал Джордан. Это течение, о котором говорит Грегор, обязательно закончилось бы их соединением. Он умеет завлекать женщин — в этом искусстве он достиг совершенства. Он научил бы ее доставлять ему удовольствие, раздвигать перед ним стройные ноги и принимать его в свой тесный шелк, о котором он не перестает думать с той самой минуты, как Грегор сказал ему, что он не имеет на это права. Черт подери, он и сейчас возбуждается — как всегда, когда дает волю своей фантазии.