– Нет! – вскричала Рейн. – Я ненавижу, когда ты прикасаешься ко мне…
– Чуть позже я проверю это суждение, – с ухмылкой отозвался Ник.
Поездка длилась недолго – минут десять, но Рейн, у которой нервы были на взводе, она показалась бесконечной.
Над входом в ресторан горела старинная лампа. Створки окон нижнего этажа были распахнуты навстречу прохладе дивного вечера.
Их столик находился возле окна, на нем горела свеча. Им подали великолепное сухое шерри.
– Что ты предпочтешь? – спросил Ник, принимаясь изучать переплетенное в кожу меню.
– Я, право, не знаю. Заказывай, что сочтешь нужным. – Рейн совсем не хотелось есть.
Ник сделал заказ.
Как только официант удалился, она чуть наклонилась вперед, но Ник опередил ее:
– Сначала поедим, поговорим потом.
Она прикусила губу, с трудом выдерживая его командирский тон, и стала смотреть в окно. Не прошло и нескольких минут, как появился официант, неся заказанные блюда. И еда, и вино оказались первоклассными, но Рейн, совсем лишенная аппетита, съела и выпила очень мало. Осознавая, что Ник не сводит с нее глаз, она прилагала массу усилий, чтобы не смотреть в его сторону.
И так продолжалось, пока не принесли кофе. Прежде чем пригубить его, Ник холодно спросил:
– Ну, что скажешь, Рейн? Несмотря на то что внутри у нее все клокотало, она сделала глубокий вдох и очень спокойно произнесла:
– Мне бы хотелось знать, что за игру ты затеял? После того, как всласть потешился мною, чего хочешь еще?..
– Самое потешное впереди, Рейн! – Он резал, как хирург, по живому и безжалостно. – А что касается игры… Это не игра, никогда в жизни я не был более серьезным, чем сейчас. И никогда не был более нетерпелив. Мне пришлось слишком долго ждать.
У нее пересохло во рту, и она с трудом выговорила:
– Ждать чего?
– Ждать тебя!
Ее сердце встрепенулось от волнения, но, пытаясь его скрыть, она ответила беззаботным тоном, будто бы по достоинству оценив шутку Ника:
– Не с опозданием ли ты об этом заявляешь?
– А разве что-то изменилось бы, если бы я приехал раньше?
– Ты прав: ничего!
– Вот и я так думал. Последний раз, когда я здесь был, ты сбежала и пряталась, как маленькая трусиха.
Облокотившись на спинку стула, она сухо проговорила:
– Можешь называть меня трусихой, если угодно, но завтра я еду в Лондон и пробуду там до свадьбы. Так что если есть что сказать, то говори сейчас.
– У меня много накопилось, – хмуро пробурчал он, – но прежде всего я должен заметить, что ты никуда не поедешь.
– Никто и ничто не остановит меня! – Слова вылетали у нее изо рта, как теннисные мячики. – Может, ты еще скажешь, что я не выхожу замуж?..