— Теперь все в порядке, — утешал ее Дру, сжимая сильными руками.
Но Тори никак не могла успокоиться. Ей все еще чудился медведь, беспощадно преследовавший ее. Дру приказал ей глубоко вздохнуть, но она и после этого не перестала дрожать. Ноги были словно резиновые.
— Вонг! — наконец сумела выговорить Тори между судорожными всхлипами. — Его засыпало заживо!
— Я вытащил его, — ответил Дру, легонько прикасаясь губами к ее нахмуренной брови. — С ним все будет отлично.
Тори тяжело привалилась к нему и разразилась еще одним потоком слез. Дру, мягко поддерживая ее, начал боком спускаться по склону к реке. Когда он устроил Тори на траве, она сжалась в комок и снова разрыдалась.
Дру достал свой носовой платок, намочил в воде и вытер покрасневшие щеки Тори. Слабая улыбка тронула его губы, когда он вытирал блестящие слезинки, стекавшие из уголков ее фиалковых глаз. Влажные ресницы взметнулись вверх, и она посмотрела на него, а Дру упал в эти мерцающие глубины.
Внезапно преграды между ними пали. Оказавшись так близко к смерти, перенеся суровое испытание. Тори с особой яркостью поняла, какой драгоценной была каждая минута. Ее чувства вернулись к жизни перед лицом опасности, и теперь Тори хотела, чтобы место недавнего кошмара заняли сладкие грезы, мечтала разделить с Дру запертую внутри нее любовь. Нетвердой рукой Тори провела по морщинкам в уголках его небесно-голубых глаз, по губам, изогнутым улыбкой. Она заново изучала черты его лица, как будто они не виделись долгие годы.
Ее указательный палец опустился от его губ к темным волосам, которые проглядывали из-за шнуровки его рубашки. Упрямая гордость склонилась перед желаниями, которые прятались совсем рядом. Тори готова была принять все, что мог предложить ей Дру. Она стремилась слиться с ним в одно целое, чувствовать страсть вместо страха, ощущать себя под надежной защитой.
— Пусть мир исчезнет… — отрывисто прошептала она.
Когда ее губы призывно раскрылись, как лепестки, Дру заключил ее в кольцо своих рук и опустился за ней на землю, смакуя сладость поцелуя. Волнение и решимость, которые поддерживали его во время неистовых поисков, трансформировались в неутоленную страсть. Дру пришлось заставлять себя быть мягким. Он стремился поглотить ее, растворить ее восхитительное тело в своем. Но он знал, что Тори нуждалась в нежном прикосновении, а не в разрушающей страсти после того, что она пережила, и стремился поцелуями и ласками прогнать все страхи, которые преследовали ее.
Его руки поклонялись ее изысканному телу, освобождая его от одежды. Он прогонял ее напряжение, заменяя страх теплым, покалывающим удовольствием. Его поцелуи, которыми он касался ее щек и шеи, были мягкими и легкими, как бархатные крылья бабочек. Ласки его были нежны, как ветер. Он шептал ей успокаивающие слова, которые изгоняли все страхи, в которых тонули воспоминания о рычащем гризли.