– Ты… так добр ко мне! Я даже не понимаю, чему обязана…
– Просто мне пришла в голову мысль, что не у одного меня могло быть такое прошлое, при мысли о котором остается только содрогнуться. – Луи подоткнул вокруг нее одеяло, и движения его были такими по-матерински заботливыми, словно она была его любимым ребенком. – Но из-за кого тебе пришлось столько пережить?
– Не из-за кого. – Мариане с трудом удалось выдавить из себя улыбку. – Ты ошибаешься. Мое детство было безоблачным. Родители любили меня, нас не угнетала бедность. И дом у нас был очень уютным…
– Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой, – Луи испытующе посмотрел на нее. – У меня такое ощущение, что ты обманываешь меня. Но я видел столько израненных жизнью людей, что меня так просто не проведешь.
Мариана снова почувствовала острое желание довериться ему, но тут взгляд ее упал на часы. Без пяти минут девять! Надо каким-то образом срочно выпроводить Луи из комнаты. При ее нынешней слабости неизвестно, сколько времени уйдет на то, чтобы одеться и добраться до селения.
– Я устала, – поспешно сказала она. – Можешь идти к себе. Спокойной ночи.
– Гонишь меня? – вскинул брови Луи.
– Просто уже нет необходимости в твоем присутствии.
– Значит, мое присутствие тебя тяготит?
Если бы это было так! Но Мариана с ужасом чувствовала, насколько ей трудно расстаться с ним хотя бы на минуту.
– Просто я привыкла быть одна.
– Ну, хорошо. Так и быть. Допивай молоко, и я оставлю тебя наедине с собой.
Мариана быстрыми глотками допила молоко.
– Брр!
Луи засмеялся:
– Неужто это так противно?
Мариана непроизвольно отметила, что, когда Луи смеялся, лицо его принимало какое-то мальчишеское выражение. Словно ни грязь, ни горе никогда не касались его… Но она прекрасно знала, какие страдания ему пришлось пережить в детстве. Господи, до чего же ей хотелось вымести из его памяти эти страшные воспоминания, очистить его душу, заполнив ее только лаской и нежностью! Это желание, внезапно охватившее ее, было таким мощным, что ошеломило Мариану, вызвало новую волну страха. Она слишком глубоко привязалась к нему. Это опасно.
– Терпеть не могу молоко. А тем более горячее, – повторила она и, делая вид, что зевает, откинулась на подушки. – Спокойной ночи.
Склонившись над ней, он на секунду замер, а потом осторожно прикоснулся губами ко лбу. И Мариана ощутила легкий лимонный запах… запах Луи!
– Bonne nuit, ма petite. (Спокойной ночи, малышка (фр.).
– Как странно, что иногда ты говоришь со мной по-французски. Вот и в беседке ты несколько раз…
– Ничего странного в этом нет. Стоит человеку пережить нечто из ряда вон выходящее или просто оказаться в кругу друзей, которым можно доверять, он невольно начинает говорить на языке своего детства.