И мы испарились — за несколько секунд до того, как открылась дверь.
Монастырь Хоунант, Лето 51, 435 Д., утро
— Потрясающе, — Сунь У-Цзин поправил свои знаменитые очки на своём знаменитом носу и озадаченно поскрёб отполированную, словно натёртую мастикой, голову. — О Забвении я неоднократно слышал, но чтобы встретиться с пережившим его!.. Я польщён! Впрочем, это, конечно, не отменяет того факта, что наши занятия ещё не окончены.
Как они все любят оставлять последнее слово за собой, подумал Клеммен, мысленно вздыхая. Сегодня занятий как таковых не будет. Правила здесь очень простые. Хочешь остаться? Оставайся, но помогай по хозяйству. Причём так, как скажут. Можно сегодня мести полы и носить воду, а завтра заниматься конюшнями и отхожими местами (да-да, именно отхожими местами — словно ничего современнее не изобрели). Отказываться от поручений не принято. Может показаться издевательством… ну да, наверное, так оно и есть. Первая задача их учения — избавить человека от стереотипов, разрушить привычную логику видения мира, то подобное обращение должно этому способствовать.
Удивительно, как другие культы не поставили их вне закона. По сути своей, Учение, что распространяется из Хоунанта уже не первое столетие, напрямую подрывает позиции других религий. Или я слаб в вопросах религий, чтобы делать такие выводы? Так или иначе, сегодня я — помощник повара и место моё — на кухне. Вечером Чёрточка будет ждать меня в своей беседке — чай пить.
Словом, положение у меня всё-таки привилегированное. Одна ма-а-аленькая, но очень приятная привилегия. Далеко не все удостаиваются подобного расположения настоятеля. Впрочем, все здешние настоятели таковы — все трое, включая Чёрточку. Самый первый руководил всем этим довольно недолго, а вот второй — Унэн — всерьёз занялся обустройством монастыря и быстро сделал его знаменитой, богатой и заставляющей считаться с собой обителью.
И исчез.
В один прекрасный день, бесследно. После него остался запертый кабинет, который, по словам У-Цзина, ждёт возвращения хозяина. Тут все в это верят… да так, словно Унэн — бог, не меньше.
— Ну ладно, — монах вздохнул, поднялся на ноги (что означало — иди, займись делом!) и едва заметно поклонился. — Поговорим позже.
И ушёл.
Как здесь всё странно! Никто ни к чему явно не принуждает, но никому и в голову не приходит не повиноваться уставу. Как они этого достигли? Как сказали, так и происходит!
И всё же, вряд ли было бы здорово, превратись весь мир в один огромный Хоунант. Отягощённый подобными размышлениями, я и отправился чистить картошку.