— Зачем пришла? — спросил Самсон, глядя сквозь меня мертвыми глазами.
— Меня прислал к вам В., — соврала я.
— Не ври, В. уехал за границу.
— Откуда вы знаете?
— Я все знаю. Зачем пришла?
— Хочу быть вашей ученицей.
— Не сможешь.
— Смогу. Я была ученицей В., — гордо ответила я и с готовностью отличницы начала рассказ о духовно-половых опытах.
— Говнюк! — заорал Самсон, глаза его запылали. — Я его за это и выгнал. Он мне тут половину девок обрюхатил. Говорил: как выебу — сразу станешь Буддой!
Мы зашли в комнату; оставшись недовольным качеством мытья пола, Самсон взял половую тряпку и несколько раз крепко дал ею по лицу моей проводнице.
— Простите, учитель, — подняла она на него искренне виноватые глаза и вспорхнула за новой водой. Сообразив, что сцену нельзя обсуждать, а можно только осмыслять, я продолжила тему:
— Почему вы не хотите взять меня в ученицы?
— У тебя западный склад головы. Такие, как ты, не могут верить в учителя, не могут верить в бога. Им не дано. Они не умеют выводить базисные вещи из зоны критики, они бы и рады учиться, но им не у кого.
— Это плохо? — испугалась я.
— Не плохо и не хорошо. Это как цвет кожи. Это немножко тяжелей, потому что все решения приходится принимать самостоятельно.
— А почему вы меня сразу не выставили за дверь?
— У тебя очень приятная энергетика, — сказал он с тем выражением лица, с которым говорят о гастрономическом изыске. — Из тебя получится что-то интересное.
Я начала захаживать, полная загадка — зачем Самсон тратил на меня время. Он заваривал отвратительного вкуса чай из тибетских трав, и мы разговаривали. Самсон действительно знал все. Он просто считывал любую информацию с какой-то бегущей только мимо него строки. Он ставил диагнозы и предсказывал судьбу, не видя человека, только послушав рассказ о нем. Он мог обсуждать книги, которые никогда не читал, фильмы, которые никогда не видел, страны, в которых не был, только подключившись к энергетике говорящего о них. Он утверждал, что это доступно любому, потратившему на обучение время и силы, и только эпоха ленивых и нелюбопытных халявщиков объявила это чем-то сверхъестественным. Однако, отдав свою голову параллельной жизни, он очень плохо ориентировался в этой. Огромной проблемой была для него поездка на метро или поход в магазин.
Бытовухой прилежно занимались ученики, воспитываемые в жестоком повиновении и разнообразном истязании. Совок, помноженный на вседозволенность ламаистского наставничества, оставлял от группы ощущение садомазохистского ПТУ. Ученики исчезали, но на место их приходили новые, это всегда были юные провинциалы, задохнувшиеся в своих городах, растерявшиеся в Москве и остро нуждающиеся в причастности к чему-то такому, оправдывающему унизительность их неустроенных будней. Большинство из них сделалось потом прилежными буржуа, меньшинство погибло от пьянства и наркотиков.